Кэтлин Вудивисс - Лепестки на воде Страница 14

Гейдж хмыкнул, не видя причин для беспокойства, и, бросив быстрый взгляд через плечо, обнаружил, что Альма Петтикомб действительно смотрит им вслед, приподняв надо лбом поля мгновенно раскисшей от дождя шляпы.

— Если этой старой перечнице вздумалось стоять под проливным дождем, глазея на нас, не стану ей мешать! — отозвался он. — Лично я намерен поскорее добраться до дома и не желаю ждать, когда вы соизволите прибавить шагу!

Гейдж рванулся вперед, и Шимейн крепко обвила руками его шею. Он шагал слишком быстро, почти бежал, и она заволновалась — вдруг он поскользнется в грязи и упадет. Побои Поттса покажутся тогда ерундой.

Носить новую служанку на руках вовсе не тяжело, решил Гейдж Торнтон, устремляясь к берегу реки: Шимейн казалась ему невесомым перышком. Вместе с тем его потрясло прикосновение нежного женского тела. Он сравнивал себя с трезвенником, неожиданно опьяненным, словно спиртным, упругостью ее груди. Удивляясь собственному наслаждению, он размышлял: неужели он уже забыл, как это восхитительно — держать в объятиях юную прелестную женщину?

Гейдж добрался до рощи у берега реки, где ветви деревьев образовывали навес над головой. Здесь он резко остановился и поставил Шимейн на ноги. Вытащив каноэ из ближайших кустов, Гейдж спустил его на воду и жестом велел Шимейн садиться. Узкая лодка показалась Шимейн слишком непрочной, но она повиновалась приказу хозяина и опасливо устроилась на указанном месте. Взглянув на широкую реку, Шимейн встревожилась и, дрожа всем телом, отвернулась, стараясь не думать, что сейчас предстоит преодолеть эти бурные воды.

Заняв место в противоположном конце лодки, Гейдж оттолкнулся веслом от берега. Течение мгновенно подхватило каноэ, и утлое суденышко заплясало на волнах в такт с трепещущим от страха сердцем Шимейн. После всего, что она пережила, было бы до слез обидно утонуть, едва сойдя на берег с палубы «Гордости Лондона».

Гейдж бросил ей кусок парусины:

— Это поможет вам согреться.

Радуясь не только защите от проливного дождя, но и от вида воды, окружающей лодку со всех сторон, Шимейн набросила парусину на голову и ссутулилась. Не замечая, что капли стекают по лицу, девушка устремила взгляд на противоположный берег реки в поисках признаков человеческого жилья. К самой окраине городка подступали равнины и низменности, кое-где виднелись заросли тростника на болотах, населенных водоплавающей птицей и рептилиями, а чуть поодаль обзор заслоняли густые заросли кустарника. Красота дикой природы поразила Шимейн и вместе с тем испугала — она не представляла, чего ждать от этой земли и сумеет ли она выжить здесь.

Наконец сквозь дождь она разглядела среди деревьев дома и другие постройки: некоторые выглядели вполне обжитыми, другие — еще недостроенными. На большой поляне возвышался величественный дом, при виде которого Шимейн поразилась мужеству людей, построивших это жилище в таком месте, где нельзя рассчитывать на безопасную и мирную жизнь.

Каноэ легко скользило по бурным водам. Гейдж плавно погружал весло в пенистые от дождя волны то с одной, то с другой стороны от лодки, направляясь к берегу, где развесистые ветви деревьев обеспечивали защиту от льющихся сверху потоков воды. Чуть поодаль масса белых и розовых лепестков, принесенных ветром с фруктовых деревьев, покачивалась на поверхности воды. Часть лепестков течение выносило на середину реки, где они беспорядочно кружились, прежде чем утонуть. Чувствуя себя беспомощной, как эти крохотные нежные лепестки, Шимейн печально размышляла о том, как похожа ее жизнь на их короткое путешествие по реке. Вопреки ее воле ее перевезли через океан и бросили совсем одну вдали от родных, в незнакомых местах. Только время покажет, что станет с ней в будущем: либо течение затянет ее в непроглядные пучины бедствий, либо поможет продержаться на плаву до окончания срока ее рабства.

Наконец впереди показался песчаный мыс, где на стапелях у самого берега реки покоился недостроенный корабль. Шимейн без объяснений поняла, что именно здесь Гейдж Торнтон осуществлял мечту своей жизни. Когда они подплыли ближе, корабль навис над ними, словно здание с узким фасадом, гораздо более внушительный, чем представляла себе Шимейн. Настоящее морское быстроходное судно, с благоговейным трепетом размышляла она, понимая, как предан своему делу и талантлив его создатель.

На пригорке за кораблем виднелся большой дом. Его крыша с острым коньком, казалось, устремилась вверх, в серую завесу туч, нависших над высокими соснами и лиственными деревьями, окружающими дом. Их раскачивал свирепый ветер, и ветви поскрипывали, точно жалуясь.

Гейдж подвел каноэ к самому берегу, перепрыгнул через полосу мелководья и вытянул лодку за собой. Дождь лил как из ведра. Гейдж поднял Шимейн на руки и побежал к дому, поднялся по ступеням крыльца, пересек крытую веранду и толкнул обшитую толстыми досками дверь плечом. Оказавшись внутри, он пинком закрыл за собой дверь и поставил Шимейн на пол. Взяв полотенце на вешалке у дверей, Гейдж вытер лицо и руки, а затем, тщетно выжимая одежду, зажег несколько ламп в комнате.

— Когда ветер утихнет, я открою ставни, — пообещал Гейдж, и Шимейн обратила внимание на небольшие окна, расположенные в стенах с кипарисовыми панелями через равные промежутки. — Я вставил стекла всего за пару месяцев до смерти жены, и это обошлось недешево. В грозу я обычно запираю ставни, чтобы ветер не выбил стекла.

Очарование и уют дома ошеломили Шимейн.

— Здесь очень мило.

Под высокой заостренной крышей располагался еще один этаж, огражденный изящной балюстрадой, откуда открывался вид на гостиную. Слева от нее виднелся сложенный из массивных камней камин в окружении кухонной утвари. Справа от камина, напротив входа в дом, находилась дверь, ведущая в широкий коридор, в конце которого Шимейн разглядела окно и заднюю дверь. Справа от гостиной она увидела опрятную кладовую.

Очевидно, вся мебель в доме была изготовлена талантливым столяром, мастером своего дела: каждый предмет обстановки выглядел изящным и элегантным, как в особняке родителей Шимейн в Англии. Наиболее достойным внимания оказался высокий секретер, стоящий у стены гостиной рядом с дверью спальни. Его сплошь покрывала изысканная резьба, изогнутые дверцы украшал кап. Обтянутая кожей столешница была опущена, открывая множество крохотных ящичков, дверец и узких ниш, где разместилась коллекция безделушек. Венчали секретер две величественные короны, между ними помещалась искусно вырезанная из дерева раковина — несомненно, творение рук нового хозяина Шимейн.

Девушка неторопливо огляделась. Такую роскошную мебель она не ожидала увидеть в колонии. Неподалеку от секретера диван и два больших кресла с высокими спинками, обитые шотландкой, образовывали уютный уголок.

В кухне деревянная раковина, рабочий стол и высокий буфет выстроились вдоль стены слева от камина. Маслобойки, глиняные кувшины, горшки и прочая утварь теснились на столе. Пара деревянных скамей с высокими спинками стояли за дощатым столом. Высокий детский стульчик удобно разместился у торца стола. В придвинутом к камину кресле-качалке можно было наслаждаться теплом.

Отверстие каменного камина в высоту достигало роста Шимейн. Внутри виднелись крюки и подставки, предназначенные для чайников и сковородок. Железная печь пристроилась сбоку, ее было легко передвинуть поближе к огню. Массивный, прочный дымоход, несомненно, являлся дополнительной опорой для всего здания, поскольку тянулся вверх, через второй этаж к коньку крыши.

— Вы сами построили этот дом? И сделали все эти вещи? — удивленно спросила Шимейн, поворачиваясь к Гейджу.

— Да, первый, маленький дом я выстроил для себя вскоре после прибытия, но сразу после женитьбы сделал пристройку и начал мастерить мебель. — Он обвел взглядом комнату, словно прикасаясь к знакомым выступам и нишам. — Виктория превратила это место в настоящее гнездышко. Такой искусной рукодельницы я еще никогда не встречал. — Гейдж указал на диван и кресла. — Уговорила меня выменять у шотландца эту ткань, предложив ему стол. Пока я мастерил деревянные рамы и ножки для кресел, Виктория набивала подушки конским волосом, обшивала их парусиной, а затем — шотландкой.

— Должно быть, вы тоскуете по ней, — заметила Шимейн, уловив странную дрожь в голосе Гейджа.

— Да, я часто думаю о ней в свободные минуты, — признался Гейдж, вешая полотенце на крючок возле входной двери. — Но, побывав в городе, вы узнаете совсем иные слухи. Альма Петтикомб и прочие городские сплетницы сомневаются, что я способен любить кого-нибудь, кроме моего корабля.

— Я не стану безоговорочно доверять мнению миссис Петтикомб, — с убежденностью заявила Шимейн. Она уже успела убедиться, что с этой женщиной едва ли стоит водить знакомство, а тем более прислушиваться к ее словам. — Если вы сделали всю эту мебель для своей жены, тогда я верю — вы любили ее.