Джун Зингер - Дебютантки Страница 15

Когда я подняла глаза от своего бокала, то увидела, что Сара переглядывается с двумя мужчинами, сидящими с другой стороны стойки. Как мне показалось, им было лет по тридцать, никак не меньше. Было совершенно очевидно, что задумала Сара.

— Пожалуйста, Сара, — умоляюще проговорила я, — не надо этого.

— Не надо чего? — спросила Сара, даже не взглянув на меня. Она медленно раскрыла рот, облизнула своим аккуратным язычком губы, как у Джоан Кроуфорд, и стрельнула глазами в сторону явно заинтересовавшихся молодых людей. — Я ничего особенного не делаю, — сказала она, кокетливо опуская накрашенные темно-фиолетовые веки. Затем чуть прикрыла глаза, влажные яркие губы призывно блестели.

Мужчины встали и направились в нашу сторону. Я в панике вскочила со своего стула и ринулась в «дамскую комнату». Там я пробыла до тех пор, пока — примерно через полчаса — туда не пришла Сара. Увидев мое зареванное лицо, она обняла меня.

— Все в порядке, киска. Я и не собиралась делать ничего ТАКОГО. Просто тренировалась.

— Теперь мы можем идти?

— Ну конечно. Может быть, завтра попробуем пойти в бар в «Плазе». Там тебе обязательно понравится.

После того как шофер доставил нас к Джинни Фербуш, Сара велела ему приехать за нами в половине десятого. Было уже восемь часов, и я удивилась, что вечеринки в Нью-Йорке такие короткие — меньше двух часов. Это что же, так принято в больших городах?

Я смотрела, как Сара порхала по комнате, целуясь с девочками, восхищаясь их нарядами, обмениваясь комплиментами и сплетнями. Она была очень приветлива и с четырнадцатилетними мальчиками, которые все ужасно старались казаться выше и поэтому тянули вверх шеи, как жирафы. Сара поддразнивала их и, как мне показалось, кокетничала с ними напропалую, хотя это были те самые мальчики, которых она еще утром называла «придурками».

Я чувствовала, как нервные спазмы сводят мне живот, ладони были влажными от пота. Сара устроила целый спектакль, представляя меня Джинни и ее гостям, не забыв предупредить мальчиков, чтобы они ничего такого со мной себе не позволяли, — как будто такая мысль могла вообще прийти кому-то в голову. Затем, чтобы убедиться, что я не буду подпирать стенку, она отказывалась с кем-либо танцевать, если они сначала не протанцуют со мной.

Я стеснялась танцевать линди, потому что у нас его танцевали немного по-другому, чем здесь в Нью-Йорке. А потом, когда трио заиграло медленную музыку, притворяясь, как будто они лишь усеченный до трех музыкантов оркестр Глена Миллера, я старалась танцевать на расстоянии от своих партнеров. Было очень трудно держаться подальше от того загадочного, что у них там «встает», и одновременно поддерживать разговор.

Но я наблюдала за Сарой, за тем, как ведет себя она. Она просто висла на мальчике, поглаживая его по розовой влажной шее, подпевая ансамблю и даже время от времени позволяя себе слегка потереться животом о живот партнера.

Ровно в половине десятого, когда всех пригласили к столу, Сара распрощалась со всеми, уверяя компанию, что она «ужасно хотела бы остаться», однако мамочка просто «нас поубивает», если мы сейчас же не поедем домой.

Сара откинулась на подушки «кадиллака».

— О Господи! Ну и скучища! Кошмар какой-то!

— Но, Сара, нас же приглашали к столу. Почему мы не остались?

— Если остаться на ужин, то потом придется отрабатывать, — хихикнула Сара.

— То есть как это?

— После ужина обычно играют в бутылочку с поцелуями. Можешь себе представить, что будет, если целоваться на полный желудок? Кроме того, мне казалось, что тебе хочется пойти в «Парамаунт». Сегодня там выступают Томми Дорси и Фрэнк Синатра.

— Фрэнк Синатра? Правда, Сара?

— Ну да!

— А не поздно?

— Только не для Нью-Йорка. До пяти утра здесь жизнь бьет ключом.

Пока я готовилась ко сну, Сара прошла в комнату матери. После напряженного дня я была совершенно разбита. Ну и денек! Черные платья и театральный грим, высокие каблуки и эти мужчины в «Астор-баре»! А потом еще день рождения. Единственным приятным событием дня было посещение «Парамаунта».

Я выключила свет и сняла покрывало. В комнату на цыпочках прошла Сара и забралась в кровать, прижавшись ко мне, как бы ища у меня тепла и покоя. Я почувствовала, что щеки у нее мокрые.

— Сара, ты плачешь? С мамой все в порядке?

Но Сара скорее призналась бы в убийстве, чем в собственных слезах.

— Ничего я не плачу. С мамой все в порядке. Почти в порядке. Чего это мне плакать? Теперь у меня есть ты, моя собственная двоюродная сестра. Это так здорово, когда рядом есть близкая подруга. Пока со мною рядом родная кузина, лучшая подруга, я никогда не буду одинокой.

— И я тоже, — сказала я, закрывая глаза. Я чувствовала, что смертельно устала.

Неожиданно Сара села на кровати, тыльной стороной ладони вытирая слезы.

— Знаешь что? Я думаю, сегодня я научу тебя, как это делать себе самой…

Я вздохнула. Я уже поняла, что если Сара что-то нацелилась сделать, то отговорить ее от этого нет никакой возможности.

Я проснулась утром в пятницу с мыслями о том приеме, который дядя и тетя собирались сегодня дать в мою честь. До сих пор ни тот, ни другая еще не появлялись, а я знала, что большие приемы требуют довольно длительных приготовлений.

Я застала Сару внизу, она носилась по дому в яркой хлопчатобумажной рубашке и мальчиковых легких брюках. Я раньше никогда не видела, чтобы девочки носили брюки. У нас в Южной Каролине девочка, работающая на ферме, надевала комбинезон, но в городе девушки брюк не носили, если не считать теннисных шортов или же очень приличных бермудов, с которыми обязательно полагалось носить гольфы. Сара очень быстро что-то говорила кухарке, затем вместе со старшим дворецким проверила все столовое серебро, хрустальные бокалы и рюмки и вообще всю посуду, которая понадобится для торжественного ужина.

— Может, я могу чем-нибудь помочь? — спросила я.

— Конечно, можешь. Какой сервиз тебе больше нравится? — Она предложила мне выбрать между простым белым с золотой каймой или белым с синим кобальтом и тонкой золотой каемкой, работы девятнадцатого века.

— Мне нравится вот этот — сине-белый.

— Ну конечно, — улыбнулась Сара. — Спасибо.

— Я хочу помочь по-настоящему, — сказала я.

— Хорошо. Вот здесь цветы из магазина, — Сара показала на большую картонную коробку. — А вот там — вазы. Ты сможешь расставить букеты? Вот эта красная, — Сара указала на большую вазу в форме ладьи, украшенную херувимами, — будет стоять в центре обеденного стола, так что она должна быть самой красивой.