Виктория Александер - Любовница на Рождество Страница 15

– Ты влюблен в нее?

– Вероятно. Почти. Я не знаю. Не знаю, поскольку был не в состоянии ни о чем думать, кроме как о ней, с первой же нашей встречи. – Он недоуменно покачал головой. – Я никогда раньше ничего подобного не испытывал.

– Никогда?

– Во всяком случае, не помню.

– Даже с дочкой французского посла в Каире?

– Нет.

– Или с той очаровательной вдовушкой в Алжире?

– Господи, нет, конечно.

– Или с…

– Нет, – оборвал его Себастьян. – Никогда и ни с кем.

– Как интересно. – Синклер смерил его долгим внимательным взглядом и поднял бокал. – Тогда желаю удачи.

– Вероятно, удача мне понадобится. Вероника Смитсон может стать самым большим испытанием в моей жизни. – Он доверительно посмотрел на друга. – И, думаю, самым грандиозным приключением.

Возможно, никакого приключения не будет вообще, если эта чертова особа не появится.

Себастьян с трудом сдержался, чтобы не вскочить на ноги и не выглянуть в коридор за отдельной ложей, заказанной им на сегодняшний вечер. Он заставил себя сидеть в кресле и с безразличным видом рассматривать ряды партера. Но Вероника ведь не сказала, что придет в театр. Правда, она не вернула билеты, которые он отослал ей вчера домой. Два билета, разумеется. Он поморщился. Компания ее тетки его не радовала, но чтобы избежать ненужных пересудов – это лучший вариант.

Странно, он никогда прежде не задумывался о приличиях. Но ведь и жениться он раньше не собирался. Синклер прав – он не до конца искренен. Любовь это или нет, но он совершенно определенно чувствовал, что стоит на краю очень глубокой пропасти. Нелепо, конечно, что его с такой быстротой охватило это чувство. Он всегда думал, что любовь будет расти постепенно, а не набрасываться на человека со скоростью и внезапностью голодного тигра. Он не в силах выбросить Веронику из головы. Он ни за что не признается в этом Синклеру или кому-либо еще, но в своем воображении уже видел себя с ней. Не сегодня и не завтра, а спустя двадцать лет. Тридцать лет. В конце их совместной жизни.

Разум призывал его не строить столь поспешных планов. Но интуиция, на которую он всегда полагался, которой доверял, говорила ему, что он прав. Наверное, он сумасшедший. А что, если это неизбежно? Он никогда прежде не влюблялся и не испытывал ничего подобного, поэтому как ему знать, плохо это или очень, очень хорошо?

И если это хорошо и правильно, то следует вести себя прилично. В конце концов, джентльмен не позволяет себе излишних вольностей с женщиной, на которой хочет жениться.

– Вы сомневались, что я приду? – раздался голос у него за спиной.

Он скрыл довольную улыбку и встал.

– Ни на одну минуту.

Она приподняла бровь, не веря ему.

– Ну хорошо, признаю – сомневался. – Он рассмеялся. – Возможно, был момент, может, два, когда меня посетили сомнения.

– Я не уверена, радоваться мне или огорчаться.

– Почему?

– Вы произвели на меня впечатление человека, который в высшей степени уверен во всем.

– Да, я уверен во всем. – Он взял ее руку и поднес к губам, глядя прямо в глаза. – За исключением, возможно, вас.

– О, вот это меня радует. Как восхитительно. – Она улыбнулась. – У вас это на редкость хорошо получается.

Сквозь перчатку он ощущал тепло ее руки, а запах духов приятно щекотал ноздри. Едва уловимая смесь манящих пряностей и экзотических цветов не только напомнила ему рынки загадочного Востока, где ему довелось побывать, но и вызвала в воображении другие места, которые он никогда не посещал. Например, спрятанные от чужих глаз гаремы, где царила чувственность.

– Так что я хорошо делаю?

– Целуете мою руку и при этом смотрите прямо в глаза. – Она говорила легко и беспечно, а глаза пылали жаром. – Это весьма действенно. Однако, – она убрала руку, – это выглядит чересчур… отрепетированно.

– Но тем не менее это действует.

– О да.

Он сдержанно, но довольно улыбнулся:

– Даже на вас?

– Господи, Себастьян. – Она склонила голову набок, внимательно глядя на него. – Я женщина и поэтому подвержена тем же желаниям, что и другие женщины. – Она прошла к креслу, одному из двух, которые он заблаговременно отодвинул от края ложи.

– А где ваша милая тетушка? Она к нам присоединится? – спросил Себастьян, не видя мисс Брамхолл.

Вероника недовольно сдвинула брови.

– Я буду весьма вам признательна, если вы воздержитесь от употребления слова «милая» таким тоном.

– Каким?

– Словно это проклятие, а не комплимент.

Он засмеялся:

– Я употребил его из самых лучших побуждений.

– Большинство людей имеют в виду совсем другое, когда упоминают тетю Лотте. – Она покачала головой. – Мы встретили ее знакомых в фойе, и она задержалась с ними поболтать.

– К моему огромному сожалению, – сказал Себастьян, а про себя подумал, не дергается ли у него щека.

– Но она, несомненно, вскоре придет. Она очень ответственно относится к своей роли компаньонки.

– Да? Я и не предполагал, что ее могут волновать подобные вещи.

Вероника задумчиво на него посмотрела и вздохнула.

– На самом деле нет. Не всегда. Однако раз уж вы специально ее пригласили и прислали билет, она чувствует себя обязанной появиться. – Тут Вероника посмотрела ему в глаза. – Я пыталась ее разубедить. Говорила, что ей совершенно незачем приходить, но она настояла, сказав, что не хочет показаться невоспитанной по отношению к вам, поскольку вы проявили такое внимание.

Себастьян уставился на Веронику:

– Выходит, не было необходимости ее приглашать?

– Я произвожу впечатление женщины, которой требуется компаньонка?

– Нет, – ответил он, подумав, что для соблюдения приличий компаньонка не помешает.

– Вам следует иметь это в виду, – сказала она, села в кресло и расправила юбки.

– Значит, мы с вами пока что одни? – Он сел рядом.

– Едва ли. – Она огляделась. – Мы среди сотен людей.

Он удержался и не стал указывать на очевидное: занавески с двух сторон отдельной ложи и кресла, отодвинутые как можно дальше от перил, отлично скрывают их от взоров публики.

– Еще одно разочарование. Мне очень нравится быть с вами наедине.

– Мы гуляли с вами одни в парке, – напомнила она. – Конечно, если не считать Генри.

– Но существует огромная разница между прогулкой в парке средь бела дня и темной нишей ложи. Кто знает, какое скандальное поведение кроется внутри?