Пенелопа Уильямсон - Сердце Запада Страница 15

В нее ударил порыв ветра, хлестнув жгучей грязью по лицу. День был промозглым, солнце пряталось за плотными и пушистыми как попона облаками. А вчера то же самое солнце было обжигающе-горячим. Клементина никогда прежде не потела, но теперь чувствовала на коже остатки вчерашнего пота, песчаного и липкого. Наверное, от неё неприятно пахнет, но трудно ощутить свой запах в струе вони, исходящей от свежих буйволиных кож и от Энни, которая, скорее всего, не принимала ванну с тех самых пор, как генерал Ли сдался при Аппоматоксе[5].

Ферма у дороги, где они провели прошлую ночь, не предоставилавозможности как следует помыться. Примитивная, крытая дерном лачуга. Когда Клементина отправилась умыться перед обедом, состоявшим из отварного картофеля и консервированной кукурузы, то нашла только пару сантиметров влажной пены в корыте для водыи кусок мыла размером с ноготь в пустой банке из-под сардин. Висящее на валике полотенце было таким же черным, как дно ведра для угля. Их кровати оказались столь же ужасными: жесткие койки с грубыми тиковыми мешками, набитыми степной травой, которую Гас, смеясь, назвал перьями Монтаны. А стена рядом с койками была испятнана раздавленными клопами.

Клементина содрогнулась от воспоминаний. Порыв ветра пронесся по земле и послал заряд пыли ей в лицо. Она вытерла щеки и лоб грязным носовым платком и слизнула степной песок с зубов. Клементина уже определила, что прежде всего возненавидит на родине мужа – невозможность содержать себя в чистоте.

Ее муж. Она видела, как он скачет вдалеке между тополей, величественно и свободно сидя в седле на кобыле серовато-коричневого цвета, которую купил в Форт-Бентоне. Наблюдая за всадником, она почувствовала нежное тепло. Гас был на редкость ярким мужчиной со своей легкой улыбкой и раскатистым смехом. Его загорелое лицо, выгоревшие волосы и мелодичный голос словно лучились позолотой.

 «Нескончаемая трава, Клементина», – вздыхал Гас с особенным светящимся взглядом, появляющимся на его лице всякий раз, когда он рассказывал о заветной мечте: превратить свой земельный участок «Ревущий Р» в ранчо, какого еще свет не видывал. – «Монтана – это нескончаемая трава, которую можно использовать считай даром». – Когда Гас говорил об округе Танец Дождя, о дикой нетронутой красоте и милях открытого пространства, Клементина чувствовала что-то наподобие музыки, звучащей у нее в крови.

Нескончаемая трава. Клементина никогда бы не поверила, если бы сама не увидела. Этот безбрежный простор желтых и зеленых волн, постоянно вздымаемых ветром и пахнущих полынью. Клементина подняла глаза на неясно вырисовывающиеся горы, черные и серые, с верхушками, покрытыми снегом. Бескрайнее раздолье. Гас называл этот край свободой для сердца. Но эта земля и небо таили холодную пустоту, которая иногда вселяла страх в душу Клементины.

Кнут из сыромятной кожи, щелкнув как выстрел, дважды рассек воздух над головой отстающего в упряжке мула и тем самым вывел Клементину из задумчивости.

– Пошла, Аннабель! – проревела погонщица. – Вперед, ты дважды проклятое отродье течной суки! – Энни вытащила из ботинка плитку табака и оторвала кусок своими лошадиными зубами. Немного поработала челюстями и отправила жвачку за щеку. Клементина напряглась, когда коричневый плевок пронесся мимо ее лица и со шлепком приземлился на дышло. Но впервые за эту неделю не вздрогнула.

– Ты вчера говорила, – начала Энни голосом достаточно мягким, чтобы убаюкать младенца, – что твой отец проповедует в каком-то храме Бостона?

Высохший шар перекати-поля ударился о камень и отскочил, всполохнув дикую куропатку. Птица с жужжанием взмыла в воздух, но Клементина не проследила за полетом. Она не могла расслабиться, зная, что погонщица посадила ее на возвышение, как деревянную утку на сельской ярмарке, чтобы время от времени стрельнуть каким-нибудь возмутительным словцом, вызывая краску смущения на щеках Клементины.

– В храме Темпорт, да. Возможно, вы там бывали? – произнесла она с улыбкой, достойной гостиной в Бикон-Хилле.

Клементина решила не поддаваться этой неприятной женщине.

Губы погонщицы поднялись над испачканными табаком зубами.

– Ну, отец Гаса тоже шибко религиозный, но ты, скорее всего, об этом уже знаешь. Его папаша – странствующий проповедник. Не как твой, который талдычит слово Божье в одной и той же церкви. Храме, даже… Да, за долгие годы я заметила забавную штуку в сыновьях проповедников, – добавила Энни, как будто новая мысль только что пришла ей в голову. – Они либо безрассудны до крайности, либо же крепко стреножены праведностью, навроде твоего Гаса. Третьего не дано.

Клементина смотрела, как лентами стелятся вперед по степи колеи от чьих-то колес. Гас не говорил ей, что его отец служитель Бога. Странно, что из общего у них нашлось именно это, но до сих пор муж не счел нужным сообщить об этом.

– Мистер Маккуин – хороший человек, – произнесла Клементина и тут же пожалела о сказанном, поскольку её слова прозвучали так, будто она пыталась убедить себя, что Гас ни капельки не похож на ее праведного отца.

Энни звучно рассмеялась.

– О, да твой муж настоящий святоша. А вот твой деверь – вылитый сорвиголова.

Погонщица бросила на секомое ветром лицо Клементины ухмыляющийся взгляд.

– Конечно же Гас должен был рассказать тебе о своем братце. Они же партнеры в «Ревущий Р». Каждому принадлежит половина, и каждый пытается управлять так, будто владеет всем куском. В Радужных Ключах делают ставки на то, как долго это протянется. Нет, не существует двух более разных снежинок, чем Гас Маккуин и Зак Рафферти.

Ни словечка. Муж ни слова не сказал ей об этом. Только вчера Гас обвинил Клементину в том, что она слишком крепко держит язык за зубами и отказывается делиться своими мыслями и чувствами. А сам секретничает. Сколько раз он описывал своё ранчо мечтательными словами – заросшие сладкой травой и дикими цветами луга, окруженные холмами с крутыми склонами и высокими лесистыми хребтами. Но ни разу не упомянул о том, что делит эти владения с братом.

Ось повозки заскрипела, железные ободья колес загремели на каменистой земле, а ветер взвыл.

Клементина прочистила горло.

– И чем же различаются братья?

Грубое лицо Энни-пятак от улыбки покрылось морщинами. Она послала еще один коричневый плевок, шлепнувшийся на дышло,и удобно устроилась для долгого повествования.

– Начну с того, что Гас провел детство с матерью на восточном побережье, а Рафферти рос в глуши и стал таким же диким, как крыса из сарая с кукурузой. Пожалуй, тебе будет понятнее, если сказать, что Гаса приручили, а Рафферти нет. И грешки Рафферти Гас терпеть не может. Выпивка, азартные игры и шлюхи. Особенно шлюхи. Конечно, может Гасу просто завидно. Может, из-за этого он взял да и женился на тебе. Он ведь мужчина, хоть и ведущий безупречную жизнь, а у мужчин все мысли заканчиваются членом. А настоящие леди вроде тебя встречаются здесь так же редко, как подсолнухи в январе.