Барбара Картленд - Любовь — азартная игра Страница 16

Увидев удивление в глазах маркиза, она стала ждать его колких возражений. Конечно, он сейчас рассмеется. Вдруг с облегчением она услышала голос Клэрис:

— Ну знаете ли, мне надоели разговоры о картинах, которых у меня нет, о домах, которых я не хочу.

Давайте лучше обо мне. Ты собираешься поддержать мою следующую пьесу? Я на тебя рассчитываю.

— Подумаю. Но сперва я хотел бы ее прочитать.

— Пьеса настоящая, — уверила его Клэрис, — и у меня прекрасная роль, а поскольку я замечательно выгляжу в бриджах, я произведу фурор.

Идона посмотрела на нее через стол, словно не веря собственным ушам.

Как может женщина, даже на сцене, появиться не в юбке, а в бриджах?

Клэрис словно прочитала ее мысли и сказала маркизу:

— О Боже, ухожу, ухожу! Я шокирую твою деревенскую мышку. Давай прямо утром вернемся в Лондон и немного развлечемся перед моим завтрашним выступлением?

— Ты права, Клэрис, ты здесь не ко двору. Он произнес это не как комплимент, и она сказала:

— Да уж правда. Но нечего злиться, я не из тех, кто любит кувыркаться в первоцвете с соломой в волосах. — Потом посмотрела на Идону и добавила: — Я все это оставляю скромницам, которые смотрят на меня свысока, но которые никоим образом не способны заработать то, что могу я.

Идона встала:

— Я думаю, мисс Клермонт, мы должны оставить его светлость наедине с портвейном.

— Пожалуйста, уходите, а я посижу. Я не оставлю его, пока вы тут рядом. И вообще никогда, на всякий случай. — Она подвинула стул поближе к маркизу и просунула руку ему под локоть. — Если бы у нас хватило ума, мы бы остались в той приятной маленькой гостинице. Там такая миленькая спальня с кроватью на четырех столбиках и матрас из гусиных перьев. Мы бы гораздо лучше провели время, чем тут со всеми этими привидениями, которые будут на нас пялиться.

Идона не слушала. Она прошла через гостиную, и медленно, с достоинством вышла.

Но едва дверь закрылась, она бросилась бежать.

Она летела по коридору мимо гостиной, мимо библиотеки отца, не переводя дух, до самой гостиной матери.

Идона вбежала в нее, захлопнула дверь. Сквозь закрытые шторы последние лучи заходящего солнца заливали комнату золотом.

Девушка бросилась на диван, зарылась лицом в шелковую подушку и зарыдала.

Слезы, которые она с трудом сдерживала с того самого момента, когда от мистера Лоусона услышала о проигрыше отца, полились потоком.

Идона плакала навзрыд, как ребенок, ее душило отчаяние.

Потом, немного успокоившись, она услышала, как открылась дверь, и подумала, что, наверное, это старый Эдам или няня.

Она слушала шаги: кто-то остановился возле дивана, Идона поняла — это не слуга, а маркиз.

Девушка подняла голову с подушки, но так, чтобы он не видел ее лица.

Она едва узнала голос маркиза, когда он сказал:

— Не ожидал найти вас в слезах. До сих пор вы так мужественно вели себя.

— Я… не мужественная, я… боюсь, — прошептала она.

— Меня?

— Да. Вас и всего… Мне страшно — я не смогу жить в Лондоне; все… станут смеяться надо мной.

— Уверяю вас, никто не посмеет.

Маркиз так близко сел рядом, что она вздрогнула.

Идона почувствовала, как он сунул ей в руку платок, и только тогда посмотрела на маркиза.

Тончайший батист источал аромат духов, и девушка сразу вспомнила об отце. Слезы с новой силой хлынули из глаз.

Невероятным усилием воли она заставила себя перестать плакать и сказала:

— Извините меня.

— Не за что извиняться, — ответил маркиз. — У вас был очень утомительный день. Идите отдыхать и положитесь во всем на меня. Иногда все совсем не так плохо, как нам кажется. Я думаю, вы и сами это поймете, не сейчас, после. Попытайтесь поверить — я сделаю как лучше для вас.

Маркиз сидел спиной к окну и видел ее мокрые ресницы, заплаканные щеки и дрожащие губы.

— Вы очень молоды, — сказал он, словно рассуждая сам с собой, — но разум подскажет вам, что я поступаю правильно, хотя мои планы не совпадают с вашими желаниями.

Идона долго смотрела на него, потом сказала:

— Я думаю, я сужу не с точки зрения разума, а с точки зрения чувств.

— Совершенно верно, — согласился маркиз. — И если вы после сумеете доказать мне свою правоту, тогда найдем другое решение.

Идона вздохнула:

— У меня действительно будет выбор? Если будет трудно… невозможно… выдержать, я смогу вернуться домой?

— Когда представится случай, мы об этом поговорим, — пообещал маркиз.

— Спасибо… Спасибо!.. Сейчас мне лучше, и я очень сожалею, что убежала и расплакалась. Это слишком по-детски. А как вы догадались, где я?

— Я подумал, что, как и большинство детей, вы побежали искать маму.

Идона удивленно посмотрела на маркиза.

Она никак не ожидала услышать ничего подобного, она думала, он просто не способен такое сказать, как, впрочем, и понять.

Она не нашлась, что ответить, а он протянул руку и помог Идоне встать.

— Пора спать. Утро вечера мудренее.

Это был приказ, и Идона подчинилась.

Глава 5

Идона оглядывала залитую светом гостиную. Маркиз сидел во главе стола с двумя блистательными красавицами по сторонам. Идоне все казалось нереальным, как в театре.

С тех пор как она появилась в Роксхэм-Хаусе, у нее было ощущение, что она спит, а ходит и говорит — как кукла, которую маркиз дергает за веревочки.

Его бабушка, вдовствующая маркиза, оказалась совершенно не такой, как она ожидала.

После их вечернего разговора маркиз выехал из их имения утром рано, как только Клэрис Клермонт была готова отправиться в путь.

После его отъезда Идона узнала, что он оставил указание: им с няней отбыть в Лондон на следующее утро, когда за ними прибудет экипаж.

Няня с гораздо большим нетерпением ждала перемен, чем Идона.

— Его светлость прав, — заявила она твердо, — хотя он и привез ту разукрашенную дамочку, он понимает, что ты леди и должна занять подобающее место в обществе. Вспомни, что этого так хотела твоя мать!

— Я не хочу никакого места в обществе! — ответила Идона.

Но няня не слушала, а лишь продолжала рассуждать, как были бы рады ее родители, если бы знали, что ее представят в Лондоне вдовствующей маркизе.

— А откуда ты о ней знаешь? — удивилась Идона.

— Я держу ухо востро, — улыбнулась старушка. — И все слушаю, не то что некоторые.

Идона подавила смешок, а няня продолжала:

— Слуги говорили, что ее светлость сильно уважают, и раз у его светлости нет жены, то она хозяйка всех домов, которые есть у его светлости. Он развлекает самых главных и важных персон во всем королевстве и самого принца-регента.