Робер Гайар - Мария, тайная жена Страница 18

— Значит, вам наплевать, если бунтовщики в отсутствие генерала дю Парке разорят и разграбят остров?

— Абсолютно наплевать! — ответил Лефор невозмутимо. — Пусть мадам де Сент-Андре, или, если хотите, мадам генеральша, с помощью Лапьерье ломает голову над тем, как разобраться с этой кашей; свое мнение я уже имел честь изложить вам, сударь. Менее часа тому назад я находился с ней, предостерегая ее. Что мадам предпримет, еще не известно, но сидеть сложа руки она не станет. Она позовет своего негра Кинка, потом пробормочет молитву, и бунтовщикам, скажу я вам, придется не сладко!

Несмотря на все старания, Бильярдель никак не мог уследить за ходом мыслей Лефора. Наконец он сказал:

— Лефор, нам нужно кое о чем поговорить — строго между нами, как мужчина с мужчиной. Мы встретимся после ужина в таверне «У гуся». Там мы услышим немало интересного, а вы расскажете мне, что вас беспокоит. За пунш плачу я!

— Черт возьми, капитан, продолжайте в том же духе, и вам обеспечен жезл маршала Франции!

Лефор располагал теперь массой свободного времени, и, покинув форт в восточном направлении, он миновал таверну «У гуся», даже не повернув в ее сторону головы, пересек деревянный мост через речку Пере и направился к небольшой хижине, над крышей которой к темно-синему вечернему небу подымалась спиралью тонкая струйка дыма.

Заслышав стук лошадиных копыт о каменистую дорогу, на порог хижины вышла женщина с растрепанными волосами и трубкой в зубах. В руке она держала большую деревянную ложку.

— А, сукин сын! Наконец-то ты решил появиться! Заставил меня прохлаждаться здесь в полной неизвестности относительно твоего драгоценного здоровья. Я уже говорила тебе не один, а сотню раз: ты кончишь так же, как мой последний покойный муж, с клинком между ребер от ревнивого чернокожего, который застукает тебя со своей негритянкой.

— Попридержи язык, женщина, — ответил Лефор. — Поди лучше займись своей похлебкой. Если ты и дальше будешь надоедать мне подобными речами, я отрежу тебе уши и повешу их вместо ожерелья тебе же на шею!

Ворча, женщина, сопровождаемая Лефором, вернулась в хижину. Жозефине Бабин — а это была она собственной персоной — стукнуло сорок с небольшим лет. Ее лицо украшали бакенбарды, не хуже, чем у любого уважающего себя мушкетера; они так же пышно разрастались под влиянием благоприятного тропического климата, как и девственные леса острова. Все на ней — от головы до пяток — имело круглые формы, но, несмотря на довольно внушительный объем, она была еще достаточно привлекательной.

Жозефина вновь принялась усиленно мешать свое варево, распространявшее аппетитный запах. При этом она продолжала бормотать себе под нос.

Лефор скорее угадывал, чем разбирал ее слова.

— Возмутительно! — ворчала она. — Просто возмутительно! Шляется по всем потаскухам, какие только есть на острове! Точь-в-точь, как мой последний покойный муж. Все они таковские, каждый из них!

— Женщина, — медленно и наставительно заметил Лефор, — никогда не должна молоть языком во время приготовления пищи. И курить трубку, мешая в котле.

— Если я не стану курить трубку, что мне останется делать? Я жду тебя здесь уже больше недели, сукин ты сын, не имея ни малейшего представления, где ты и что с тобой!

— Постой, Жозефина, — сказал Лефор примирительным тоном, — ты хочешь убедить меня в том, что тебя действительно интересует судьба твоего старого поклонника?

Подойдя к нему, она почти льстиво проговорила:

— Со всеми этими ужасными вещами, которые сейчас происходят вокруг, никогда не знаешь, чего ждать. Здесь убивают, там жгут! Хорошенькие дела, как бы сказал мой покойный муж. И стоит ли работать, когда получаешь гроши!

— Перестань, Жозефина! Расскажи мне лучше, что ты слышала. И принеси миску той похлебки, которая так вкусно пахнет. Черт возьми, от голода у меня подвело живот, а твоя стряпня еще больше возбуждает аппетит.

— Ну что ж, — начала Жозефина, явно умиротворенная и готовая поделиться своими секретами, — в Прешё была драка. Говорят, что бунтовщики собирались сжечь склады Американской компании, но не смогли, потому что плантатор Ланске стрелял в них из пистолета. Но все же им удалось разграбить несколько пакгаузов, и, говорят, что следующая жертва — управляющий Лесперан.

— Прекрасно, — радостно потер руки Лефор. — Как вам это понравится, генеральская мадам? Теперь беги к Лапьерье, и я готов заложить душу дьяволу, если вы вдвоем сумеете справиться с кавардаком!

Жозефина поставила перед Лефором миску с похлебкой и стояла, теребя бакены и смотря на него с недоумением.

— Ты выглядишь чересчур довольным самим собой, — сказала она. — Какая муха тебя укусила? До сих пор всякий раз, когда ты упоминал генеральскую кралю, у тебя был вид, как у кота перед тарелкой со сметаной. Берегись! Что же касается этой шлюхи, то ей тоже следует поостеречься. Я не позволю ей отбить у меня парня! Скорее я отправлю вас обоих туда, где сейчас обитает мой последний покойный муженек!

— Сунь побыстрее меж зубов свою вонючую трубку, она заставит тебя пореже раскрывать рот и досаждать мне всякой чепухой! Для разнообразия послушай теперь меня. Генеральская мадам и я, мы поссорились. Она распорядилась уволить меня из армии. Я больше не служу. Никто об этом еще не знает, мне, как обычно, известны первому все новости из форта. Я не собираюсь останавливать бунтовщиков, если им вздумается сжечь дом Лесперана и его самого вместе со всем скарбом, стереть с лица земли крепость или разграбить Американскую компанию. Меня это больше не касается.

— Хорошенькое дело! — вскричала Жозефина, покраснев от гнева. — Хорошенькое дело! Человек, готовый в любой момент перерезать любому глотку, постоянно твердивший на каждом перекрестке о своей дружбе с генералом, видите ли, не желает шевельнуть и пальцем против гнусных мошенников! Я говорила тебе не один, а по меньшей мере сотню раз, что, когда ты вошел в мой дом, вместе с тобой, болтаясь на кончиках твоих шпор, вошел и позор!

Жозефина перевела дух и закричала еще пронзительнее:

— Мне эта женщина так же не по вкусу, как и тебе! А твой Лапьерье такая же паршивая дрянь! Но когда я подумаю о бедном генерале, который страдает в плену, которого на острове все любят и который не в состоянии нам помочь! Какие вы, мужчины, все-таки мерзавцы! Ни один из вас не хочет защитить интересы генерала в его отсутствие, ни один! Даже ты!

В продолжение этой гневной тирады Лефор становился все задумчивее, будто столкнувшись с неприятными для него фактами, и в конце концов заявил:

— Боже мой, ты права. Если бы генерал сейчас был здесь, то, клянусь честью пирата, ничего бы подобного не произошло! Он не уволил бы своего офицера. Тем более Ива Лефора! С этого момента все будет по-другому.