Робер Гайар - Мария, тайная жена Страница 19

— Боже мой, ты права. Если бы генерал сейчас был здесь, то, клянусь честью пирата, ничего бы подобного не произошло! Он не уволил бы своего офицера. Тем более Ива Лефора! С этого момента все будет по-другому.

Лефор встал из-за стола, даже не притронувшись к похлебке. Жозефина бросилась ему на шею.

— Куда ты собрался? — спросила она. — Что ты еще задумал?

— Я пойду на встречу с капитаном Бильярделем.

— Нет! — крикнула она. — Ты должен остаться со мной! Эти подлецы обманут тебя, заманят в ловушку. Я хочу, чтобы ты остался здесь, у меня!

— Чертова женщина, то и дело меняет свое мнение! Скажи, должен я защитить интересы генерала или не должен?

— А он отблагодарит тебя за это?

— Не знаю. Но в одном у меня нет никаких сомнений: если на острове разразится война, никто не сможет потом утверждать, что Лефора не было в самой гуще сражений!

— Таким образом, — проговорила Жозефина сердито, — ты после более чем недельной разлуки опять уезжаешь, не пробыв у меня и полчаса?

Лефор обнял ее дородную фигуру.

— Ты очень умная женщина, — сказал он. — Я это сразу понял, как только впервые увидел тебя. Возможно, ты не умеешь по-латыни, но достаточно сообразительна, и тебе не нужно объяснять вещи, как грудному младенцу.

Поцеловав Жозефину в щеки, Лефор затем несколько отступил, чтобы звонко шлепнуть ее по широкому заду.

По дороге от хижины своей подружки Лефор завернул в таверну «У гуся» посмотреть, не явился ли уже Бильярдель на условленную встречу. Капитан еще не пришел, и Лефор расположился за столом в углу зала, заказав кружку французского вина.

В таверне было немноголюдно: пять или шесть человек, сидевших с сонным видом за выпивкой. Но прежде чем Лефор успел отхлебнуть из кружки порядочную порцию, в таверну вошли несколько хорошо знакомых ему колонистов — Лазье, Фурдрен, Франше, Арнуль, Латин и Ларше. Едва обратив внимание на Лефора, они уселись за круглый стол и начали беседовать между собой так тихо, что никто из посторонних не мог бы разобрать, о чем они говорили.

Поставив свою длинную шпагу между колен, Лефор попивал не спеша вино и искоса наблюдал за этими колонистами. Их заговорщицкий вид, приглушенные голоса, невнимание к старым знакомым навели его на мысль, что назревает явная крамола. Однако Лефор держал свои подозрения при себе. Ведь в конце концов он поклялся отстаивать интересы только генерала и был готов делать это до последней капли крови. В остальном мятежники спокойно могли, с его точки зрения, сжечь дом Лесперана, разграбить и спалить склады Американской островной компании. Он не стал бы им мешать. Не испытывая к этой компании ни малейшей симпатии, Лефор тем не менее полагал, что если на Мартинике вспыхнет настоящий мятеж, то он послужит генеральской подружке хорошим уроком.

Ну что из того, если потратят немного пороху, предадут огню несколько домов и убьют одного-двух человек? В конечном счете весь этот ералаш пойдет ему на пользу, прибавит ему почета и уважения. Ведь никто, кроме него, не в состоянии справиться с беспорядками на острове.

Внезапно дверь таверны распахнулась, сухо защелкали, как кастаньеты, бамбуковые палочки, висевшие перед входом и преграждавшие путь мухам, — и в зал вошли двое мужчин. Лефор сразу же узнал в них Бофора и колониста Жана Сойера, чья плантация в Морн-Фолье располагалась на склоне холма, возвышавшегося над рекой.

Бофор и Сойер! Значит, заговор действительно назревал, приобретая все более реальные очертания! Предположения Лефора подтвердились, когда двое вновь прибывших направились прямо к столу, за которым сидели другие заговорщики. Лефор извлек из кармана очень короткую трубку с огромной головкой. Небрежным движением пальцев он стал набивать ее табаком, подняв глаза к потолку, будто наблюдая за мошками, танцующими над фонарем. Затем с рассеянным видом, словно его нисколько не интересовало, чем заняты другие посетители, Лефор осушил кружку и закурил трубку.

Приметив коренастую фигуру своего врага, Бофор захохотал, обидно и дерзко. Но его смех заглушили раскатистые хлопки широченных ладоней Лефора, который таким способом привлекал внимание хозяина к своей пустой кружке.

Де Бофор занял место за круглым столом вместе с семью другими плантаторами, и приглушенный разговор возобновился. Время от времени Бофор бросал пытливый взгляд в сторону Лефора, который не обращал на него никакого внимания, будто они вовсе не знакомы.

Однако про себя Лефор говорил:

— Да, я здесь, дружок! Скоро что-то произойдет… Жаль, если Бильярдель не придет. Вместе мы бы с вами живо расправились!

Но бравый капитан уже приближался к таверне. Его немного задержали темнота и неровности дороги. Он тоже размышлял о товарище, удивляясь, как это могло случиться, что такому отважному воину, как Лефор, дали отставку. Ему казалось, что вдвоем они образуют непобедимый союз, способный выстоять против всего острова.

Привязав коня у входа в таверну вместе с пятью или шестью уже стоявшими здесь лошадьми, Бильярдель вошел в общий зал. Вновь услышав треск бамбуковых палочек, заменявших занавесь, Лефор поднял голову и увидел своего друга.

— Эй, капитан, давайте сюда! — крикнул он во все горло, разбудив дремавших посетителей и заглушая все остальные звуки в заведении.

С довольным выражением, улыбаясь и покручивая свои длинные усы, Бильярдель протискивался между столов, задевая шпагой за все попадавшиеся на пути предметы и звеня огромными шпорами. Наконец он тяжело опустился на скамью рядом с Лефором, хлопая так же громко в ладоши, как перед тем его приятель, и требуя кувшин французского вина.

Глаза всех присутствующих в таверне были устремлены на двух героев, которые беззаботно болтали и от души смеялись. Правда, короткий предостерегающий взгляд Лефора в самом начале дал Бильярделю понять, что затевалось что-то серьезное. Оба придерживались единого мнения относительно тайного сговора, который готовился всего в нескольких ярдах от их стола.

— Великолепная погода, — заорал Бильярдель, промочив горло. — Прекрасная погода для плаванья от Сент-Китса. Ветер северный.

— Северный? — воскликнул Лефор. — Северный, говорите? Ну что же, самое время разжечь костер на рыночной площади Сен-Пьера! Пусть я сдохну от чумы, если завтра или послезавтра не загорится какой-нибудь винокуренный завод!

— Черт возьми! — выругался капитан. — Вы чересчур легко толкуете об уничтожении такого прекрасного напитка, как наш любимый ром. Кто утверждает, что его нужно жечь?

— Всякий, кто считает, что ром делается для того, чтобы гореть!