Барбара Картленд - Медальон для невесты Страница 18

Внезапно ему вспомнилось одно стихотворение молодого и пока малоизвестного поэта Томаса Мура. И хотя Мура знали очень немногие, это был поэт, который Фолкерку очень нравился — в особенности тем, что некоторые строчки стихов поэта выражали его собственные чувства. Небольшая подборка стихов Мура была в числе книг, которые Фолкерк дал Таре. И он против воли забормотал:

Поверь, если прелести юной твоей,От которой мне больно вздохнуть,Суждено, как подаркам насмешливых фей,Из восторженных рук ускользнуть,Все ты будешь любезна для взоров моих,Словно времени бег — ни при чем,И желанья мои вкруг руин дорогихОбовьются зеленым плющом.И пусть время румяных не тронуло щек,Пусть прекрасна ты и молода,Но не думай, что верность и жар — лишь на срок,Что любовь охлаждают года.Нет, любовь настоящая вечно жива,Лишь дороже от бед и невзгод, —Так подсолнух глядит на закат божества,Как смотрел поутру на восход.[1]

Он чувствовал, что Тара очень близка ему — по духу, по взгляду на окружающее. И для него не было сомнений в том, что она сделала бы честь любому, кто решил бы предложить ей руку и сердце.

В ней столько природной сообразительности и восприимчивости! Она усваивает не только то, что он говорит ей, но и улавливает то, что подразумевает при этом… Между ними, как ему кажется, возникло особое поле взаимного притяжения — доверчиво-почтительное с ее стороны и покровительственно-благоговейное — с его.

Бог знает, какая судьба ждет ее впереди, еще раз сказал он себе. Да, инстинкт подсказывал ему, что лучше всего отправить Тару назад, в Лондон, пока они еще не добрались до замка и ее полудетская ножка не переступила его порог. Еще можно повернуть вспять колесо фортуны… Но он не решался… Что-то его удерживало. Более того, его душа и сердце почему-то противились этому… А она, даже не догадываясь о его переживаниях, разглядывала возвышавшиеся над ними горы и склонялась время от времени к окну, чтобы взглянуть на серебристый водный поток, стекавший по голому каменному склону в голубоватые воды озера.

— С каждой минутой они становятся еще прекраснее, — еле слышно пробормотала Тара, прервав поток его мыслей. — Есть в Шотландии нечто такое, что пробуждает во мне чувство… как бы смешно это ни прозвучало… будто это и есть моя родина. Будто это часть меня, часть моего сердца.

Мужчины ехали двумя экипажами — их было шестеро, следующих по усаженной деревьями дороге к замку Мак-Крейгов. Одежду каждого украшал традиционный шотландский тартан — орнамент, — в данном случае в красно-зеленую вытянутую клетку; красный и зеленый — это цвета клана Килдоннонов, у других кланов были другие цвета и их сочетание. Но красный с зеленым выглядел на этих мужчинах весьма представительно и солидно.

Вождь клана Килдоннонов, энергичный мужчина с густыми бровями и седеющими усами, вольготно откинулся на спинку сиденья, и лицо его приняло выражение спокойной самоуверенности. Было видно, что он устал от долгого разговора и не хочет более принимать в нем участия. Зато его брат и двое его сыновей все еще обсуждали между собой причины, по которым их спешно вызвали в замок Аркрейг.

— И все же… Отец, как ты думаешь, зачем герцогу понадобилась эта встреча? Да еще так спешно?

— К тому же это даже не приглашение, а скорее приказ… — поддержал его второй юноша почти в унисон.

— Да и я никак в толк не возьму, что происходит, — с готовностью согласился их дядя, но ответа на эти вопросы не было и у него. — Никаких тебе любезностей вроде «не соблаговолите ли вы…». Настоящий приказ: «Быть в замке в четыре часа десятого июля, хотите вы того или нет»!

— Думаю, герцог желает рассказать нам о своем визите во Францию… — несколько отвлеченно, даже с легкой вальяжностью и ленцой промолвил старший Килдоннон, Алистер, все еще в состоянии полуусталости-полуотрешенности.

Его титул был одним из древнейших в Шотландии: клан Килдоннонов, невзирая на свою малочисленность, мог похвастаться весьма длинной и прихотливой историей с военными подвигами и иными доблестными свершениями.

— Так ты что же — знал, что он был во Франции? — вскинулся брат вождя.

— Да. Я, видишь ли, знал, но не счел нужным посвящать в это еще кого-то…

— И что ты по сему поводу думаешь? Не просто же так прогуляться и подышать воздухом континента он туда ездил? Видимо, у него там было какое-то очень важное дело. И мы к этому делу можем иметь самое прямое отношение, раз он нас вызвал…

В карете воцарилось настороженное молчание.

— Что… что ты хочешь этим сказать? — несколько мгновений спустя подал голос Килдоннон, дядя двух юношей — тембр его голоса был насыщенный, с бархатными обертонами.

И вновь ответом ему была тишина, нарушаемая лишь топотом лошадиных копыт.

Наконец Алистер Килдоннон, вождь клана, ответил брату:

— Ходили слухи… что… Маргарет уехала во Францию… около месяца тому назад.

— Маргарет… уехала? Во Францию? — с удивлением повторил Килдоннон. — Почему же я об этом не знаю?

— Полагаю, это могут быть всего лишь слухи, — вздохнул Алистер. — Говорили только, что она покинула замок и поехала куда-то на юг. И вот я сейчас подумал — возможно, во Францию…

Двое сыновей Килдоннона обменялись многозначительными взглядами.

Очевидно, им было что добавить по этому поводу, но оба, не сговариваясь, лишь плотнее сжали губы. Это были крепкие, красивые юноши, одному исполнилось девятнадцать, другому — двадцать три. Держались они с той самодовольной важностью, которой стремилось подражать большинство юношей их клана.

— Так или иначе, сначала надо добраться до замка. Там-то мы и узнаем, зачем герцог ездил на континент и где наша Маргарет, — подвел итог их обсуждению Алистер Килдоннон, когда лошади, пофыркивая и чувствуя скорый заслуженный отдых, устремились в последний подъем.

Замок Аркрейг торжественно возвышался над зеленой долиной. Его башни выразительно рисовались на фоне облачного сейчас неба. Из облаков готов был пролиться дождь, но пока не упало ни капли, зато все оттенки серого на обрывках туч, в просветах которых мелькало солнце, подсвечивая картину небесной баталии света и тьмы, создавали величественную гамму, внушая тем, кто находился у стен замка, трепет. Мак-Крейги избрали это место много столетий назад в надежде создать мощный заслон против своих бесчисленных недругов. И самыми беспощадными из них были Килдонноны.