Эвелин Энтони - Валентина Страница 18

Он подхватил ее, посадил на подушки, и она сразу расслабилась и позволила ему поддерживать себя. И вдруг, как от толчка, она бросилась ему на шею и горько зарыдала. Он накрыл ее покрывалом.

— Простите меня, — сказал он. — Я, должно быть, сделал вам очень больно.

— Неважно… — Она наконец вытерла глаза. — Мне больше ничего не известно, полковник. Я пришла к маршалу Мюрату, чтобы рассказать обо всем. Я надеялась, что он, быть может, поможет мне.

Де Шавель взял ее ладонь и гладил ее, словно она была ребенком.

— Я очень сомневаюсь, — сказал он, — что маршал стал бы вас слушать. Он считал, что это вы все затеяли. Он думал, что вы хотите быть с ним. Только поэтому я позволил себе так обойтись с вами. Простите меня. Я очень виноват. Прошу, дайте мне возможность помочь вам. Расскажите, что все-таки с вами произошло?

— Мой муж велел мне шпионить за французскими офицерами, — сказала Валентина бесстрастно. — Он утверждал, что это мой долг.

Де Шавель кивнул:

— Мне это вполне понятно. Продолжайте.

— Когда он пришел ко мне ночью накануне приема, он был безумно зол. Он страшно негодовал, что я упустила из рук Мюрата и предпочла вас ему.

Неожиданно легкий румянец нежно окрасил ее щеки, и она стесненно отвела взгляд в сторону.

— А вы?.. — спросил он с неясным ожиданием в голосе.

— Ну да… Да, но, я думаю, это не так важно… С вами, мне казалось, это было безобидно…

— Да, — подтвердил полковник спокойно, — вполне безобидно.

— Более того, он запретил мне видеться и беседовать с вами. Тогда я спросила, что же мне надо делать. Он объяснил все без обиняков. Мне нужно было… переспать с Мюратом. Все было запланировано и устроено графом Потоцким. Я отказалась. Полковник, я не проститутка, не думайте обо мне так…

— Я был идиотом, Просто круглым болваном, вот и все.

— Если бы речь шла только обо мне, — продолжала Валентина, — то я бы отказалась, несмотря ни на что. Но у меня есть сестра — сводная сестра, она живет в Чартаце, нашем поместье. Ее мать была русской княжной. Отец наш умер. И вот Теодор пригрозил мне, что он устроит так, что сестру обвинят в шпионаже в пользу русского двора и повесят ее на моих глазах. Я знаю его, это не пустые угрозы. Он способен на все. Я рассчитывала, что у меня будет случай бежать, — и если бы я добралась до моей сестры, Александры, то мы могли бы спастись вместе. Она старше меня и много опытнее, она ничего и никого не боится… Но все произошло так стремительно… Вечером прием — и сразу приглашение на ужин. У меня не оставалось выбора, мне надо было хоть как-то охранить мою сестру от этой опасности…

— Я понимаю вас, — сказал де Шавель. — Я знал об этом плане. Я знал также и то, что именно вас намечено подослать к Мюрату. Но я был уверен, что вы не представляете, как далеко может зайти дело. И я все-таки оказался прав. Не стоит вам надеяться получить помощь от Мюрата. Так уж получилось, что скорее я вам помогу. И гораздо больше.

Он поцеловал ей руку. Он с трудом сдерживался от того, чтобы покрыть поцелуями все ее бледное лицо и дрожащие губы.

— Позвольте, я помогу вам подняться. Нам необходимо составить продуманный план, как действовать дальше.

Она стояла теперь вплотную к нему, и он не мог больше противиться невыносимому желанию — неожиданно она почувствовала на лице нежное прикосновение его губ. Это было впервые в ее жизни — она почувствовала наслаждение в объятии. Она сама потянулась губами к его губам… Но он отпустил ее. Он отодвинул ее осторожно, но твердо. Он сам чувствовал стыд и отвращение к себе от того, что сделал с этой женщиной, и от того, что он чуть было не оскорбил ее самым ужасным образом. Он понимал, что его напор и навык едва не вынудили несчастную девочку сдаться… Это было непростительно для него, дворянина, и ему была отвратительна безобразная ситуация, в которой он имел все козыри перед женщиной и всеми ими воспользовался… В то время как она была всего лишь несчастным орудием в руках грязных людей.

— Присядьте, я дам вам выпить, — сказал он.

Он усадил ее напротив камина и поднес бокал с шампанским.

— Выпейте, — посоветовал он. — И не надо говорить, пока вы не почувствуете себя полностью в порядке.

Он ненавидел женские слезы — они всегда вызывали у него неловкость и определенные подозрения. Его покойная жена, Лилиана, любила от души, в голос поплакать, и всегда выглядела при этом восхитительно. Через минуту она могла как ни в чем не бывало захохотать, небрежно вытирая лицо. Но Валентина плакала молча, и слезы ее текли ручьем в страшном безмолвии. Ее напряжение было безмерным, и когда оно спало, успокоиться сразу она просто не могла. Но у де Шавеля оказалось внутри не меньше нежности, чем снаружи было грубости; он заботливо укрыл ее плащом и деликатно оставил в покое. Она вдруг почувствовала себя ребенком и со вздохом прильнула к нему…

— Бедная малышка. Успокойтесь, все позади… Вы в безопасности, я вам это обещаю. Я сам обо всем позабочусь.

Он поднес бокал к ее губам и заставил допить его. Потом он вытер ей лицо и неожиданно отвел назад волосы с лица, схватив их сзади в пучок наподобие детской косички.

— Что мне предстоит делать? — прошептала Валентина, пытаясь по выражению его лица угадать свою судьбу. — Мне нельзя возвращаться. Теодор окольными путями узнает все, что сейчас было.

— Вы не вернетесь к нему, — сказал де Шавель. — Я не позволю ему еще хоть раз прикоснуться к вам, даю слово дворянина. Если бы не было того, что случилось сегодня, я завтра дрался бы с ним на дуэли. Но император не простит мне этого. Ваш муж имеет влияние на польское общество, и убийство его французом, хотя бы и на дуэли, может оскорбить польское дворянство, особенно если после этого мы с вами вместе скроемся.

Подойдя к столу, он налил себе бокал вина. Он действительно хотел убить графа Грюновского, это доставило бы ему большое удовлетворение. Но делать этого сейчас нельзя. Когда закончится эта война и он вернется в Польшу, у него будет возможность напомнить графу, что дворянин не смеет так поступать с женой.

— Во-первых, вас надо спрятать в безопасном месте. Как далеко отсюда живет ваша сестра?

— Около двухсот миль — Чартац совсем рядом с русской границей.

— Мы можем добраться туда дня за два-три, если поспешим. Но главное, что мне надо сделать, — это определить вас под покровительство Французской короны. Вас и вашу сестру.

— Но как? — спросила Валентина. — Ведь я пыталась следить за вами. Зачем же император станет защищать меня?

— Вас возьмет под защиту тайная полиция Франции, — неохотно пояснил он. — Иногда бывает легче обвести вокруг пальца императора, но не нас, — он слегка улыбнулся. — Да, я своего рода полицейский. По крайней мере, до тех пор, пока армия стоит в Польше. Я уже говорил, что могу помочь вам гораздо больше маршала.