Джулиана Берлингуэр - Серебряная рука Страница 19

— Мне так не хочется возвращаться, — признался как-то Цай Тянь Осману. — Не желаю, чтобы у меня под ногами путались всякие бабы.

Отец подыскал для юноши тридцатилетнюю невесту, которая принесет ему в приданое целое царство и трех младших сестер, предназначенных ему в наложницы. Одной двадцать лет, другой — восемнадцать, а третья совсем еще девочка. Судя по всему, четыре сестрицы счастливы, что им выпала такая судьба. А Цай Тянь ужасно сердится и грозит, что сорвет эту свадьбу: уж лучше отшельником заделаться.

— Чепуха, — убеждает его Осман Якуб. — Подумаешь, жены! Да у тебя их могут быть десятки! При таком выборе, может, тебе и приглянется какая-нибудь.

— Но уж наверняка не из этой четверки.

Когда Цай Тянь упирается, он хуже старого верблюда: никто не может сдвинуть его с места.

Решив торжественно отметить отъезд юношей, Хайраддин и Арудж-Баба устраивают охоту на гепардов.

В охоте примет участие и Баба: надо же ему испробовать в деле удивительную механическую руку.

Два из охотничьих гепардов — Тарик и Бендель — натасканы самим Хасаном. Это прекрасные животные с лоснящейся шкурой, сильными и нервными лапами, переменчивым — то кротким, то свирепым — взглядом умных глаз.

Лагерь разбит в миле от зарослей кустарника. Гепарды нетерпеливо подрагивают, и Хасан гладит зверей, играет с ними, потом зовет слуг-массажистов. В стороне от площадки другие слуги крепко держат под уздцы лошадей, а третьи — нагружают на верблюдов запасы еды и питья для послеполуденного отдыха.

Уже готовы луки, палки, арканы. Огнестрельным оружием на охоте не пользуются: Хайраддин предпочитает охотиться по старинке, он считает, что огнестрельное оружие убивает в охотнике кураж и мешает преследованию зверя, так как много времени уходит на перезарядку и чистку стволов. И вообще все это слишком напоминало бы сражение.

Когда распорядитель охоты подает условный сигнал, протрубив в рог, всадники пришпоривают лошадей и идут друг за другом в ровном ритме, словно на параде. Длинные поводки гепардов натягиваются: звери рвутся вперед, возбужденно принюхиваясь, их морды подобны нацеленным лукам. Кочевники, облюбовавшие это место для стоянки, сбиваются в кучки — поглазеть на проезжающих мимо господ.

Издали вереница охотников похожа на серую змею, временами сливающуюся с выжженной солнцем землей; чешуя этой гигантской рептилии отливает то светло-желтым, то коричневым. Люди — чешуйки посветлее, потому что они защищаются от зноя и пыли просторными и легкими грубошерстными бурнусами — их полы прикрывают и спины лошадей красновато-коричневой масти, которых можно принять за более темные чешуйки. А головная часть кавалькады ослепительно-ярка и похожа на постоянно меняющиеся узоры калейдоскопа, — разноцветные туники всадников и украшения животных резко выделяются на тусклом фоне пустыни, как бы обрамляющей всю эту сцену песчаными барханами.

Хасан и его друзья едут впереди. Вместе с ними скачут и загонщики. Именно они спустят с поводков гепардов, когда всадники приблизятся к стаду газелей.

По команде главного распорядителя охоты всадники осаживают коней. Пейзаж изменился. Участки с редкой растительностью все чаще сменяются настоящими зарослями кустарника.

Вдруг гепарды Тарик и Бендель в мощном прыжке буквально отрываются от земли. Молодые спешившиеся слуги, помогая всадникам удерживать зверей на сворках, вынуждены бежать вприпрыжку и так отчаянно тормозить, что их ноги по щиколотку уходят в песчаную почву. Наконец слуги отпускают поводки — теперь гепардов удерживают только господа. На каждого зверя приходятся по трое крепких мужчин: откинувшись в седлах, они изо всех сил вцепились в сворки. Звери нетерпеливо рвутся вперед, но ни одной газели, ни одной антилопы пока не видно. Тем более странной кажется ярость хорошо обученных животных. Хасан удивлен и велит своим спутникам быть начеку.

Когда кустарник становится реже, всадники перестраиваются и движутся вперед уже веером, держа гепардов посредине.

Тарик первым делает мощный рывок; Рум-заде, который держит зверя с двумя своими товарищами, не успевает вовремя ослабить сворку и, вылетев из седла, волочится за гепардом по густому и колючему кустарнику. Цай Тянь приходит ему на помощь. Ахмед Фузули не в силах остановиться, его самого тянет вперед второй гепард, хотя с виду этот зверь более послушен. Наконец на открытое место выскакивает Хасан с Бенделем, и тут бешеная ярость гепардов становится понятной: прямо перед охотниками, но довольно далеко от них, недосягаемые для копий и стрел, два льва разделываются с обезумевшим от страха стадом газелей.

Какая охота! Ни время года, ни место не сулили такой удачи: гепарды, натасканные на антилоп и газелей, ярятся при виде неожиданных соперников. Тарик уже почти настиг львов.

— Отпустить остальных гепардов!

Приказ этот исходит не от распорядителя, в обязанность которого входит лишь организация церемониала. Нет, это выкрикнул сам Арудж-Баба, красующийся на своем скакуне, возбужденный еще больше, чем гепарды, и с нетерпением ожидающий момента, когда можно будет всем, да и самому себе, доказать, что увечье не лишило его ни храбрости, ни боевого задора. Разве газель или даже целое стадо газелей идет в сравнение с такой добычей, как лев? Арудж-Баба пришпоривает коня и, едва гепард настигает зверя, первым стреляет из лука. Меткость просто поразительная: с такого расстояния, на ходу, при одной руке, да еще с этим не очень-то удобным в таком деле механическим довеском! Стрела пронзает льва между лопаток, как раз в том месте, где кончается грива. И все же удар оказывается не смертельным. Лев поднимается, но Тарик прыгает на него и прижимает к земле.

Остальные гепарды устремляются к зарослям кустов, окаймляющим поляну с противоположной стороны, — за газелями и преследующим их вторым львом.

Хасан и Ахмед Фузули со своими оруженосцами тоже пустились в погоню, тогда как оруженосцы Аруджа окружили своего повелителя, чтобы в любую минуту подать ему новые стрелы, копье, ножи. Хорошо еще, что никто из них не осмелился помочь ему прикончить льва. Снова пускать в ход лук опасно — можно попасть в гепарда. А лев, яростно извиваясь, сумел все-таки почти выбраться из-под Тарика, впившегося ему в загривок своими мощными и острыми клыками. От боли лев остервенел и отбивается от гепарда из последних сил. Но тут Арудж с ловкостью юноши наваливается на него всем своим огромным телом. Выдрессированный и послушный Тарик уступает место хозяину. Кинжал Аруджа вонзается в шею льва, и тот испускает дух.