Сара Маккерриган - Чары воительницы Страница 19

Закончив с кинжалом, он вернул его ей, рукоятью вперед, и Хелена засунула его за пояс.

Аппетитный аромат жареного мяса, насыщенный розмарином с легким оттенком мяты, коснулся ее носа. Как и предсказывал Колин, от этого запаха ее рот наполнился слюной. Хелена бросила на него взгляд, полный сомнения:

— Ты умеешь готовить все это?

Его улыбка излучала уверенность.

— О да. Нет такого нормандского рыцаря, если он достоин своих шпор, который не умел бы готовить. Это у нас в крови.

Хелена нахмурилась. Она не умела готовить, ну, во всяком случае, хорошо. Готовка требовала слишком много терпения, слишком много внимания. Ее импульсивная натура не позволяла ей усидеть на месте так долго, чтобы следить за приготовлением блюда.

— Если ты докажешь, что умеешь это, возможно, я позволю тебе продолжать заниматься кухней.

Колин спрятал улыбку. Эта девчонка никого не одурачит. Она так же знакома с кастрюлями, как монах с палашом. Позволит ему продолжать… Да уж. Да после того как Хелена попробует его еду, она будет умолять его готовить для нее. Он уже дважды заметил, как она облизывала губы.

Колин снова собрал сок, который вытопился, и полил кролика душистой жидкостью, с шипением разбрызгивая ее на угли внизу.

— Жалко, что у нас нет белого хлеба, чтобы пропитать в соусе, — сказал он.

— У нас есть овсяные лепешки.

Колин с презрением скривился:

— Овсяные лепешки? Те самые бесформенные гадости, которые вы, шотландцы, всегда берете с собой? Те, которые высасывают всю слюну у вас изо рта?

Хелена с достоинством выпрямилась, ее изумрудные глаза возмущенно вспыхнули.

— Нет ничего лучше этой еды, когда едешь на битву. Шотландец может испечь овсяную лепешку на своем щите, съесть ее на завтрак, и к полудню у него все еще будут силы, чтобы уложить врага этим самым щитом.

Ее гордость достойна восхищения, но сейчас Колина больше поразила ее страстность.

— Мир, чертовка. Мы не на войне.

— Не называй меня так, норманн.

Он улыбнулся, поднимая вертел с огня и оглядывая мясо.

— Не называй меня норманном.

«Шах и мат», — подумал он, когда Хелена молча насупилась.

— Уже готово? — в конце концов, ворчливо поинтересовалась она.

Колин улыбнулся:

— До совершенства.

Несмотря на то, что он тоже чувствовал голод, когда они сели вместе у очага, Колину приходилось заставлять себя глотать, пока он смотрел, как Хелена наслаждается едой. Она ела с удовольствием, причмокивая губами, облизывая пальцы и, хотя она пыталась скрыть это, даже постанывала от удовольствия. Он вдруг подумал, издает ли она такие же звуки в постели.

— Почему ты не ешь? — спросила она, перестав есть, чтобы вытереть соус с уголка губ.

Колин не ел потому, что, глядя, как Хелена поглощает мясо, ему вдруг захотелось чего-то более аппетитного, чем еда. Его чресла ныли от голода, который он не утолял несколько недель. Но он не осмеливался сказать ей об этом.

— Я просто гадал, — уклончиво ответил Колин, отрывая кусочек мяса от кости, — как долго ты планируешь держать меня здесь.

Хелена задумчиво сдвинула брови, потом сунула в рот большой палец и с чувственной неторопливостью слизала остатки соуса. Это зрелище разбудило зверя в штанах Колина.

— Столько, сколько потребуется, — протянула она, бросая свою половину объеденного скелета в огонь.

«Столько, сколько потребуется». Вот интересно, сколько времени потребуется, чтобы укротить такую дикую кошку, как Хелена? Сколько времени пройдет, прежде чем он заставит ее есть с его рук?

— Ну как, — спросил Колин, — тебе понравился кролик?

— Это было… — ее ответ был осторожным, — съедобно.

— Съедобно?

Он уныло кивнул. Наверное, это высочайшая похвала, которую Хелена может предложить врагу. Но он знал, что кролик был великолепен. И раньше, чем закончится срок его плена, Колин был полон решимости завоевать свою тюремщицу если не красноречием, то кулинарными изысками.

— Среди рыцарей Камелиарда мои умения высоко ценятся.

Он не стал упоминать, что большинство его умений не имеют никакого отношения к готовке, а больше касаются фехтования.

— Если тебя так почитают, то почему никто не пришел тебя выкупить?

Колин открыл рот, чтобы ответить, потом снова закрыл. Как ей объяснить, что его капитан, скорее всего, посчитал все это дело с выкупом отличной шуткой.

— Нет, — продолжала Хелена, — я думаю, ты, должно быть, никчемный.

— Никчемный! — Он прищелкнул языком. — О нет, маленькая мегера, — поддразнил Колин. — Никто не приходит, потому что никто не хочет этого. Поверь мне. К этому времени Пейган окончательно и бесповоротно соблазнил твою сестру. Я готов поспорить, что они все еще в постели — хозяин, — сказал он, промокая соус с уголка рта, — и его укрощенная невеста.

Если бы в следующее мгновение Колин моргнул, удар кулака Хелены отправил бы его прямиком в огонь. Но к счастью, его рефлексы были молниеносны. Он вовремя выставил руку, чтобы отвести удар, потеряв в процессе свою половину кролика, и инстинктивно схватил Хелену за запястья.

Она тут же стала вырываться из его рук.

— Никто, — процедила она, — не укротит Воительницу Ривенлоха.

Для ушей Колина гордое заявление Хелены прозвучало как вызов, а страсть ее слов дала его крови новый жар. Поистине он был так поражен ее внезапной атакой и ее неистовой клятвой, что ему понадобилась минута, чтобы осознать, что теперь он держит ее в своей власти. И еще минута, чтобы она осознала это.

Глаза Хелены расширились, и она начала сражаться всерьез.

Колин легко мог пересилить ее. Он мог бы триумфально злорадствовать и спросить, ну и кто теперь тюремщик? Он мог бы связать ее и привязать на ночь к кровати, чтобы посмотреть, как ей это понравится.

Это было соблазнительно.

Но он же благородный рыцарь Камелиарда. Он человек чести и благородства. А самое главное, он Колин дю Лак.

— Отпусти меня!

Хелена пыталась вырваться из его сильных рук.

Он держал крепко.

— Отпусти меня!

— На одном условии.

Колин знал, что у нее нет козырей. Хелена тоже это знала. Он видел это в ее отчаянном взгляде.

Она процедила сквозь зубы:

— Назови его.

— Сегодня ночью ты не будешь привязывать меня к кровати.

Хелена не без грусти усмехнулась:

— И ты зарежешь меня во сне, или я проснусь и обнаружу, что трусливый голубок упорхнул?

— Ни то ни другое. Ты можешь доверять мне.

— Доверять тебе, — презрительно усмехнулась она. — Норманну?

— Норманну.

Хотя Хелена и была стойким бойцом, она знала, когда проигрывала. Сузив глаза от ненависти, она выдавила: