Майя Родейл - Сила соблазна Страница 21

— Не мог позволить моему лучшему автору бродить в ночи без сопровождения, — широко улыбнулся Найтли.

— Особенно потому, что поездка в экипаже наедине с вами не была чем-то опасным или неприличным, — улыбнулась она в ответ.

Не была. Пока что ничего такого не случилось. И все же теперь, когда он столько узнал об Аннабел, ощущение опасности почему-то его не покидало.

Когда экипаж остановился перед аккуратным маленьким городским домом, ему пришло в голову обнять Аннабел и отведать вкус этих греховных губ. Он мысленно отметил, что она тоже об этом думает. Иначе как объяснить нервозность в красивых голубых глазах? И румянец на щеках? И блеск зубов, теребивших пухлую нижнюю губку?

«Почему не поцеловать ее»? — не унимался дьявол, сидевший у него на плече.

«Почему бы нет»? — уничтожающе цедила логика.

Потому что она работает на него. Разве он не объявил ее неприкосновенной всего четверть часа назад? Очевидно, необходимо напомнить себе, почему она неприкосновенна.

Потому что влюблена, то ли в Оуэнса, то ли в Марсдена. И должна продолжать добиваться кого-то из этих олухов. О ее колонке говорили по всему городу, и пока все обсуждали любовные приключения Аннабел, никто не вспоминал о назревающем гнусном скандале из-за проклятого расследования. И пусть все так и остается.

Потому что он будет ухаживать и женится на леди Лидии, и этот брак даст ему все, чего он так добивался: положение в высшем свете и защиту его газете. Его авторам.

Потому что Аннабел была милой, невинной женщиной. А он — безжалостным, холодным мужчиной, не заботившимся ни о чем, кроме своего бизнеса и положения в обществе, как бы грубо это ни звучало. Он не хотел разбить сердце такой девушки, как она.

— Вам пора, — произнес он голосом куда более хриплым, чем намеревался.

Глава 13

Жалкий дом Пишущей Девицы

«Светские новости» от леди Оригинальность

Представляете, в Лондоне живут люди, не читающие «Лондон уикли». Что за любопытные создания!

Дом Свифтов

Бланш появилась как раз в тот момент, когда Аннабел вошла в гостиную. Ее ближайшая подруга, миссис Андервуд, которая, как подозревала Аннабел, была настоящей ведьмой, маячила за спиной Бланш. Аннабел втайне считала обеих мерзкими созданиями, хотя и ругала себя за это, поскольку всегда старалась распознать хорошее в каждом человеке.

— Как мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием, Аннабел! — ехидно прошипела Бланш. Она с самого начала невзлюбила золовку, и как та ни старалась угодить, ничего не помогало. Томас лишь однажды в жизни защитил Аннабел, объявив молодой жене, что не позволит выкинуть на улицу его тринадцатилетнюю сестру. С тех пор Аннабел предоставлялось обороняться самостоятельно. Много лет она пыталась убедить Бланш, что та приняла мудрое решение, согласившись оставить ее. Однако в последнее время Аннабел с трудом мирилась со своим положением.

Бланш повернулась к мужу, поспешно спрятавшемуся за газетой.

— Томас, спроси свою сестру, где она пропадала весь день.

— Где ты была, Аннабел?

Милый братец Томас даже газету не опустил. «Дейли файненшл реджистер». Скучнее издания Аннабел не читала. И учитывая собравшееся в гостиной общество, Аннабел не винила его за то, что прикрывается газетой.

— Я весь день занималась благотворительностью, — ответила Аннабел своей обычной отговоркой. — И навещала друзей, — добавила она на тот случай, если они видели экипаж Найтли и спросят о нем.

Ее семья ничего не знала о «Дорогой Аннабел». Свифты не читали «Лондон уикли». Должно быть, единственные в Лондоне, кому это в голову не приходило. Тем лучше для Аннабел.

Родные были уверены, что она посвящает много времени благотворительным мероприятиям и комитетам, чем объяснялось ее отсутствие по средам и дружба с другими Пишущими Девицами, титулы которых она предпочитала не упоминать.

«Лондон уикли» и Пишущие Девицы были ее тайной жизнью. Единственным, что принадлежало ей одной. Ну… не считая бесстыдных шелковых панталон — она заказала несколько пар — и двух модных платьев.

— Лично я уверена, что благотворительность начинается дома, — сухо заметила Бланш. — Кстати, кухарка вполне могла что-то оставить тебе на ужин. Но наверняка слишком расстроилась, не получив сегодня вечером помощи от тебя. Пойди посмотри сама.

— Ты слишком добра, Бланш, — похвалила подругу миссис Андервуд, и обе курицы заквохтали, восхищаясь собственным великодушием. Но Аннабел была в слишком хорошем настроении, чтобы нахмуриться или фыркнуть, или каким-то иным образом выразить свое отношение к гарпиям.

Ужинать? Она жила любовью, и только любовью. Наконец-то ей достались не только крошки!

Она вознесла безмолвную благодарственную молитву «Беспечной из Кэмден-таун» за столь блестящий совет. И с трудом удержалась, чтобы не станцевать вальс в прихожей или не запеть во все горло.

Какое приключение она пережила сегодня!

— Прошу объяснить, что здесь такого смешного, Аннабел? — осведомилась Бланш.

На какое-то мгновение Аннабел подумывала сказать правду. Но зачем? Бланш все равно не поверит. Пусть это останется ее прекрасной тайной!

— Должно быть, тут замешан мужчина, — предположила миссис Андервуд.

— Хм, — пробурчал Томас из-за газеты.

— Точно. Этим объясняются длительные отсутствия. Цветы. Платья, как у портовой девки, — перечисляла Бланш, загибая короткие пальцы. Совсем как в те минуты, когда подсчитывала прибыль от торговли тканями.

— Сегодня я была на заседании Общества по борьбе с женской неграмотностью, — ответила Аннабел. Общество было условным обозначением для еженедельных совещаний в «Уикли». Бланш, как деловая женщина, не могла не признать необходимость таких посещений.

— Но ты не отрицала, что тут замешан мужчина, — злорадно вставила миссис Андервуд, словно Аннабел предстала перед судом, а ее уполномочили заставить девушку признаться в гнусном преступлении, наказуемом годами каторги.

— Позволь сообщить, что если ты опозоришь себя, — заявила Бланш, — то не запачкаешь этот дом своим присутствием. Я не позволю, чтобы дети видели подобный пример!

Уотсон, Мейсон и Флер, десяти, семи и пяти лет, были миниатюрными копиями родителей и, следовательно, не дружили с Аннабел, хотя она заменяла им няню и гувернантку.

— Ты ведь согласен, Томас? Мы не можем допустить, чтобы твоя сестра подавала детям дурной пример, — громко продолжала Бланш, словно муж оглох или газета не пропускала звуков.