Розалинда Лейкер - Аттракцион любви Страница 22

Он молча наблюдал за Лизетт. Ее лицо выражало растерянность и ужас. Видимо, ему было не впервой видеть подобные реакции.

– Это могла сделать только моя мачеха! – воскликнула Лизетт, пораженная коварством Изабель. – Но разве ничего нельзя сделать?

– Можно, но только если вы получите разрешение от нее самой.

– Это невозможно, – ответила Лизетт и немедленно поднялась. – До свидания, мсье!

Лизетт быстро выскочила на улицу. Она была в ярости от известия, которое ей сообщил сотрудник банка.

Неслыханная подлость! Как только Изабель могла так поступить с ней! Лизетт побрела в сторону ближайшего парка, чтобы присесть на скамью среди цветочных клумб. Дрожащими руками она проверила содержимое своего кошелька и лишь, потом, усевшись на лавку, стала судорожно думать, что делать дальше. По ее подсчетам, этих денег могло бы хватить недели на три, если снять комнату подешевле. Конечно, голодать не придется, но больше месяца на эти деньги не проживешь. Что делать дальше, неясно. У нее еще есть несколько ювелирных украшений, но большой ценности они не представляют, кроме жемчужного ожерелья, которое подарил ей отец. Но разве она может продать его подарок? Другие драгоценности, унаследованные от матери и бабушки, которые она надевала в исключительных случаях, хранились в сейфе в кабинете отца. Она оставила их в замке, совершенно не думая, что ей придется бежать в такой спешке.

Поездку в Лион, которую она недавно планировала, придется отложить: билет на поезд был слишком дорог. Она не могла позволить себе эту роскошь в своем нынешнем положении. Лизетт была уверена, что, если бы она как-нибудь добралась до Лиона и постучалась в дом Люмьеров, они бы не отказали ей в помощи, будь она без единого су, но девушка не хотела никого беспокоить. Она должна найти работу, в этом городке и, пока не поправит финансовые дела, не может ехать в Лион.

Не теряя времени, она вышла из парка и в ближайшем киоске купила свежий номер местной газеты. Потом снова вернулась в парк и внимательно изучила страницу объявлений. В основном предлагались места для прислуги, но были и объявления с вакансиями продавщицы в модном салоне, начитанной сотрудницы для работы в частной библиотеке, помощницы продавца в скобяной лавке и временной учительницы младших классов. Сложив газету, сунула ее в сумочку. Сначала она направилась в модную лавку, но место было уже занято. На сотрудницу библиотеки, которая провела с ней беседу, Лизетт, кажется, произвела благоприятное впечатление, но, когда речь зашла о рекомендательном письме, она удивленно подняла брови.

– К сожалению, мадемуазель Декур, без личной рекомендации я не могу принять вас на работу. Видите ли, у нас хранятся очень ценные и редкие книги, и мы стараемся быть щепетильными при выборе сотрудников.

Покраснев от возмущения, что кто-то усомнился в ее честности и порядочности, Лизетт быстро вышла из библиотеки. Следующий визит она нанесла в школу, в которой срочно требовалась замена заболевшей учительнице. Но и здесь нужна была рекомендация, поэтому ей снова вежливо отказали. Наконец она отправилась в скобяную лавку, надеясь, что здесь-то уж рекомендации излишни, но ей объяснили, что им нужен продавец-мужчина.

Трезво поразмыслив, Лизетт пришла к выводу, что шансов устроиться на работу без рекомендательного письма у нее мало, и решилась на отчаянный шаг – самой составить такое. Купив несколько листов писчей бумаги двух сортов и хорошего качества, она отправилась на почту, где, пользуясь разными ручками, разной бумагой и меняя почерк, сочинила два письма, в которых характеризовалась как честный, надежный и трудолюбивый работник. На конвертах она написала: «Для всех заинтересованных лиц» и запечатала письмо сургучом. Теперь надо идти искать жилье, а завтра утром купить новую газету.

Забрав на вокзале чемоданы, Лизетт побрела по захудалой улочке, где в одном из доходных домов подыскала себе плохонькую комнату, оклеенную жуткими полосатыми желто-коричневыми обоями. Никогда еще Лизетт не приходилось жить в таком убогом месте. Кроме того, судя по звукам, доносившимся из соседних помещений, дом, мягко выражаясь, не относился к числу респектабельных. Последней ее мыслью перед сном была мысль о Даниэле. Он бы пришел в ужас при виде этой жалкой обстановки. Она остро ощутила свою беззащитность и одиночество, ее охватила тоска по его ласке и нежности. Лизетт с трудом подавила вырвавшийся из груди стон.

Утром, открыв газету, она нашла в ней два объявления, одно из них ей показалось подходящим. Это было место продавщицы в большом универмаге, находящемся на главной улице. Накануне, идя в банк, девушка задержалась у его витрины, в которой были выставлены товары высочайшего качества. Она немедленно направилась туда. Магазин только что открылся, но, несмотря на ранний час, Лизетт была не единственной, кто искал там работу. В холле уже сидели три молодые особы. Она взяла четвертый стул, и вскоре к ней подсели еще две пожилые женщины. Никто не произнес ни слова, но Лизетт почувствовала холодные взгляды, устремленные на ее дорогое платье, которое она решила снова надеть, надеясь, что это повысит ее статус в глазах нанимателей. Эти женщины, подумала Лизетт, даже не догадываются о ее бедственном положении. Ей грозит нищета, если она не получит работу.

Собеседование проходило за закрытой дверью. Две претендентки, быстро вышли из кабинета, третья задержалась в ожидании окончательного решения. Потом подошла очередь Лизетт.

Она встретилась с мадам Фабиньон, женой владельца магазина. Это была женщина с продолговатым вытянутым лицом, острыми, сверлящими глазами и ртом, искривленным в недовольной гримасе.

– Какой у вас опыт работы в качестве продавца, мадемуазель Декур? – спросила она.

Лизетт была готова к вопросу.

– Мне приходилось торговать фарфором и керамикой, – ответила она, вспомнив о том, как помогала матери Джоанны продавать разные дорогие безделушки на благотворительном аукционе, который она ежегодно устраивала в своем усаженном розами саду. – Мне также приходилось торговать антиквариатом, – добавила Лизетт.

Мадам Фабиньон не могла не обратить внимания на дорогое платье Лизетт, но больше ее волновал вопрос о моральной устойчивости молодой особы. Она понимала, что простая продавщица вряд ли могла позволить себе такие наряды. В пользу претендентки говорили ее манера держаться и хорошая речь. Кроме того, от нее исходил аромат дорогих духов. Все это давало ей основания предположить, что девушка, по-видимому, происходила из благородного, но обедневшего семейства.

– Где вы служили раньше? – продолжала она расспросы.