Кэйтлин О'Райли - Рождественский подарок Страница 23

– Я не желаю их слушать.

– Я все равно тебе кое-что выскажу. Ты упустил свой шанс с этими хорошенькими сестрами Гамильтон, в которых принимал такое участие. Но самая младшая еще свободна, и ты, как я слышал, проводишь с ней много времени. Разве не так?

– Да, но… – Отец действительно предлагает ему жениться на Иветт Гамильтон? Эта идея просто нелепа.

– Что «но»? – Отец внимательно смотрел на него. – Не позволь этой малышке ускользнуть сквозь твои пальцы, как сделали остальные.

– Меня не интересовал брак с остальными, – выпалил в ответ Джеффри.

– А женитьба на младшей тебя, значит, интересует?

Джеффри молчал, не зная, как на эти слова реагировать. Он не желал обсуждать Иветт с отцом.

– Мне симпатична она и ее сестры, это все, что я могу сказать. Это чудесная семья, и они были добры к тебе. Я верю, ты будешь счастлив с ней, мой мальчик. – Помолчав, герцог добавил: – Просто я считаю, что пора тебе задуматься о женитьбе и собственных детях.

Жениться на Иветт и завести детей? Джеффри недоверчиво покачал головой. Иветт никогда его не примет. Он ей не пара.

– Ты забыл, что ни одна респектабельная женщина не выйдет за бастарда, даже если он сын герцога Ратмора?

На лице отца отразилось потрясение. В комнате воцарилась тишина.

Джеффри тут же пожалел о своих словах.

– Прости, отец, – покаянно вздохнул он.

– Нет, это мне надо просить у тебя прощения, Джеффри. Я стал причиной той ужасной ситуации, в которой ты оказался. – Максуэлл тяжело вздохнул, в его глазах внезапно вспыхнула печаль. – Как бы я хотел, чтобы все для тебя сложилось по-другому. Я был так рад, когда ты родился, но огорчен обстоятельствами, которые этому сопутствовали. Ты не сделал ничего, что мешало бы мне гордиться тобой. Я не хотел, чтобы клеймо незаконнорожденного оставалось на тебе перед всем миром, Джеффри, – едва слышно пробормотал он. – Этот проклятый брак с Джорджией. Наверное, мне следовало сбежать, но не жениться на ней. – Он печально смотрел на Джеффри. – Я от души жалею, что не мог дать тебе большего.

– Ты дал мне много, отец. Больше, чем многие отцы дают своим сыновьям.

– Нет. Я жалею, что не мог дать тебе все, Джеффри. Мои земли, мой титул, мои деньги. Временами я думал, что, может быть, мне не следовало признавать тебя и оставить тебя жить в относительном покое. Но я не мог не признать тебя. Я всегда был преисполнен гордости, что ты мой сын.

Джеффри был тронут словами отца.

– Спасибо. Я всегда гордился, что являюсь твоим сыном. Даже когда меня колотили за это.

– Это закаляет характер, – поморщившись, сказал герцог.

Джеффри невесело рассмеялся, припоминания бурные школьные годы.

– Ну, тогда характера у меня с избытком.

– Но, несмотря на все трудности, ты прекрасно справился. Ты сделал собственное состояние в корабельном бизнесе вместе с Люсьеном Синклером и Харрисоном Флемингом. Тебе даже не нужны мои деньги. Я горжусь тобой, мальчик мой.

– Спасибо. Я рад.

– Ты сделал за свою жизнь куда больше, чем этот недоумок Джеймс. – Максуэлл с отвращением покачал головой. – Ты заслуживаешь наследства больше, чем он. За всю ту работу, что ты в одиночку проделал для правительства, им следовало бы гарантировать тебе титул!

Джеффри посмеялся над возмущением отца. Пусть отец тешит себя мыслью, что правительство перед ним, Джеффри, в долгу.

– Да ладно, отец. – Он потягивал виски. – Что толку об этом говорить?

– Я не прав? – спросил Максуэлл. – Разве ты не оказал им неоценимую услугу своей разведкой? Разве они не получили выгоды от работы, которую ты проделал для них в Европе? И особенно во Франции? Ты провел там почти весь год, с риском для жизни собирая важную информацию для нашего правительства, и что они дали тебе взамен? Я тебя спрашиваю, Джеффри.

– Одно к другому не имеет никакого отношения, отец.

Очень мало кто знал о секретном сотрудничестве Джеффри с правительством. Только его отец, Люсьен Синклер и Харрисон Флеминг. Джеффри предпочитал поменьше говорить о себе. Весь Лондон считал его беспечным гулякой, шалопаем и обаятельным повесой, который все время проводит в приятной охоте за красивыми женщинами. Годами Джеффри культивировал этот образ, который отчасти соответствовал истине, поскольку это отвлекало от вопроса, чем он на самом деле занимается. Никто не воспринимал Джеффри всерьез, и его прекрасно это устраивало.

Когда Джеффри окончил Оксфорд, к нему обратился один из друзей отца, работавший на правительство. Он попросил Джеффри отправиться во Францию, как раз перед Франко-прусской войной[21], чтобы собрать важную информацию. Не имея других занятий, Джеффри согласился. Он оказался настолько успешен в этом деле, что его стали направлять и в другие страны. В Испанию. Германию. Италию. Даже в Америку. У него появились полезные контакты едва ли не во всех крупных городах Европы. И никто его ни в малейшей степени не заподозрил. Ему действительно нравилась работа, которую он делал. Его обаяние и беспечные манеры провоцировали людей рассказывать ему то, о чем следовало бы помалкивать. Это была почти игра. И он всегда выигрывал.

Прошлый год он провел во Франции с очень деликатной миссией. Все закончилось замечательно, и Джеффри был рад на время отвлечься и просто наслаждаться жизнью. Так и было, пока ему не пришлось заняться новым деликатным поручением, на этот раз по просьбе Люсьена Синклера.

Присмотреть за Иветт Гамильтон.

– Да, Джеффри, но тебе пора уже задуматься о себе, – настаивал отец. – Тебе тридцать три. Жизнь идет быстрее, чем ты думаешь. В один прекрасный день ты проснешься шестидесятилетним и обнаружишь, что совершенно один, но будет уже поздно.

Джеффри тяжело вздохнул.

– Ты не одинок отец.

– Как и ты, мой мальчик.

– Возможно, это тебе следует подумать о браке, – предложил Джеффри.

– Возможно. Я подумаю, если ты подумаешь, – медленно сказал Максуэлл.

– Договорились, – подмигнул отцу Джеффри.

Глава 11

Те, кто нам дорог

Иветт готова была сквозь землю провалиться. Ей даже хотелось выпрыгнуть в окно. Или сбежать и никогда не возвращаться. День не задался, хуже и быть не могло.

Иветт дар речи потеряла, когда мать поставила ее в неловкое положение перед лордом Шелли.

Визит начался довольно приятно, но Женевьева становилась все более и более капризной. Сначала она пожаловалась на головную боль, свое обычное недомогание, а потом стала совершенно невыносимой. Она перебивала Уильяма всякий раз, когда он говорил, задавала бессмысленные вопросы, а потом просто напрямую оскорбила его. Ее мать не могла бы проделать лучшей работы, если бы умышленно решила погубить все ее виды на лорда Шелли. Иветт просто не могла понять, что случилось с матерью. Женевьева вела себя очень странно, и Иветт не в силах была ее остановить.