Кэйтлин О'Райли - Рождественский подарок Страница 24

Визит начался довольно приятно, но Женевьева становилась все более и более капризной. Сначала она пожаловалась на головную боль, свое обычное недомогание, а потом стала совершенно невыносимой. Она перебивала Уильяма всякий раз, когда он говорил, задавала бессмысленные вопросы, а потом просто напрямую оскорбила его. Ее мать не могла бы проделать лучшей работы, если бы умышленно решила погубить все ее виды на лорда Шелли. Иветт просто не могла понять, что случилось с матерью. Женевьева вела себя очень странно, и Иветт не в силах была ее остановить.

– C’est imbécile s’il ne veut nas de toi![22] – сказала ей Женевьева.

Молясь, что французский Уильяма не слишком хорош, Иветт поморщилась. Снова с тревогой взглянув на каминные часы, она надеялась, что Уильям уйдет, и этот унизительный визит наконец закончится. Никогда время не тянулось так медленно!

Хотя лорд Шелли оставался неизменно любезным, Иветт заметила, что его сбили с толку причудливые комментарии и грубое поведение ее матери, даже до того как Женевьева начала нести уже совершенную чепуху на французском.

– Pourquoi est-ce que ma fille voudrait epouser un cretin pompeux comme lui? Je ne comprend pas. Il n’y a qu’un idiot por porter un tel chapeau. Regarde ses chaussures. Pourque est-il içi? je ne l’aime pas. Je n’ai aucune intention de lui parler. C’est un âne! Un idiot. Fais-le-partir. Oh ce chapeau! Il est horrible![23]

– Пожалуйста, извините мою маму, Уильям, – пробормотала совершенно убитая Иветт. – Она сегодня сама на себя не похожа. – Не говоря о том, что мать была груба, она несла совершенную бессмыслицу. – Мама, пожалуйста, – неистово прошипела она.

– Me pardonner mais pour quoi? je n’ai rien dit qui ne soit pas la vérité! Tu es une petite idiote[24], – уставилась на них Женевьева.

Уильям, казалось, был смущен не меньше Иветт.

– Думаю, мне, возможно, следует…

В этот момент в комнату вошел дворецкий Грейнджер и объявил, что прибыл гость. Иветт было все равно, кто это, она обрадовалась возможности отвлечься, но приоткрыла рот, когда в гостиную, где она сидела с матерью и лордом Шелли, вошел Джеффри Эддингтон.

– Джеффри! – удивленно воскликнула Иветт, поднимаясь. – Что привело тебя сегодня к нам?

– Я просто зашел поздороваться с двумя самыми очаровательными леди в городе, но простите меня, я не собирался вам мешать. – Он холодно посмотрел на лорда Шелли. – И не знал, что у вас гости.

– Все в порядке, Эддингтон. – Лорд Шелли поспешно встал, явно обрадовавшись, что появился повод уйти. – Я как раз намеревался прощаться. У меня назначена встреча, которую я не могу пропустить.

– Очень любезно с вашей стороны навестить нас, Уильям. – В глазах Иветт застыли самые противоречивые чувства. Должно быть, он думает, что ее мать безмозглая дурочка, бормочет какую-то ерунду по-французски. – Извините. Маме временами бывает нехорошо, я не знаю, что на нее сегодня нашло.

Он выглядел довольно смущенным, когда шепнул в ответ:

– Не нужно извиняться. Видеть вас, Иветт, как всегда удовольствие. – Повернувшись к ее матери, он громко сказал: – Спасибо за гостеприимство, миссис Гамильтон.

Глядя на него невидящим взглядом, Женевьева что-то неразборчиво пробормотала по-французски.

– Мерси, – со всей вежливостью ответил на ее бессвязную речь лорд Шелли. Он снова поблагодарил Иветт, пообещав вскоре увидеться с ней, кивнул Джеффри, и дворецкий Грейнджер проводил его из гостиной.

– Мама! – воскликнула Иветт, когда Уильям Уэдерли ушел. – Почему ты так себя вела? Как ты могла так поступить со мной? Я в идиотском положении. Что лорд Шелли подумает о нас?!

Женевьева не реагировала на откровенное огорчение дочери. Она смотрела на чашку, которую держала, взгляд у нее был пустым и рассеянным.

– Что случилось? – Джеффри быстро подошел к Иветт и прошептал: – Ты вот-вот расплачешься.

– Это все мама. – Иветт заморгала, отгоняя слезы досады и разочарования. – Она совершенно опозорила меня и всю нашу семью перед лордом Шелли. Теперь он не захочет на мне жениться.

– Я уверен, что все совсем не так плохо, – попытался успокоить ее Джеффри. – Не похоже, что он…

Звук разбившегося фарфора прервал его, Джеффри и Иветт повернулись к Женевьеве. Осколки чашки лежали на полу.

– Маман? – окликнула Иветт, все больше тревожась.

После очередной порции нечленораздельной французской речи Женевьева с пепельным лицом рухнула на пол.

Ошеломленная Иветт ахнула, Джеффри кинулся к ее матери и опустился рядом на колени.

– Миссис Гамильтон! – напряженно позвал он. – Миссис Гамильтон!

– Что случилось? – бросилась к ним Иветт. Паника охватила ее при виде безжизненно лежавшей на полу матери. Годами выслушивая жалобы на выдуманные недомогания, Иветт совсем не ожидала, что мать на самом деле серьезно больна. – Она потеряла сознание?

– Не знаю, – пробормотал Джеффри. Он легко похлопал женщину по щекам и снова окликнул. Когда он поднял взгляд на Иветт, в его синих глазах сквозила тревога. – Думаю, дело может оказаться серьезнее, Иветт. Пусть Грейнджер сейчас же пошлет за доктором. Я отнесу ее наверх.

Когда Джеффри поднял Женевьеву на руки, Иветт немедленно вызвала Грейнджера.

Дворецкий Девон-Хауса мгновенно оценил серьезность ситуации и не терял даром ни секунды, Иветт его таким никогда не видела.

– Я сейчас же пошлю за доктором Карлайлом! А потом отправлю наверх Фанни с медицинской сумкой.

Иветт поспешно вела Джеффри наверх по главной лестнице в покои матери. Он мягко положил Женевьеву на кровать, она по-прежнему была без сознания. Когда Джеффри отступил, Иветт села на кровать рядом с матерью. Фанни Рид, женщина, которая жила у Женевьевы в роли компаньонки в маленьком коттедже в Брайтоне и прибыла с нею в Девон-Хаус, торопливо вошла в комнату.

– Что случилось с миссис Гамильтон? – спросила она, ее круглое лицо исказилось от тревоги.

– Мы пока не знаем, – ответил Джеффри.

– Ох, Фанни, она просто рухнула на пол и до сих пор не очнулась! – всхлипнула Иветт.

– О Господи! – воскликнула Фанни, подойдя к кровати с другой стороны.

– Мама! Маман! Это я, Иветт. Маман. Ты меня слышишь? – Глаза Иветт налились слезами. Всего несколько минут назад она так сердилась на мать, а теперь отчаянно хотела, чтобы та очнулась, пришла в себя. – Маман! – нежно позвала она. – Пожалуйста, проснись. – Она откинула со лба матери мягкие седые волосы и поцеловала ее. Взяв морщинистую руку Женевьевы, Иветт сжимала ее, молясь, чтобы мать поправилась.

Иветт понятия не имела, сколько так сидела, пока Джеффри не положил руку на плечо, прошептав на ухо, что прибыл доктор.