А. Глебов-Богомолов - Фаворитки французских королей Страница 24

Вернувшись после праздников в Париж, Людовик XII и Мэри поселились в мрачном замке Турнель, находившемся на том самом месте, где ныне простирает чудеса архитектурные Вогезская площадь.

— Помолимся за нашего доброго короля! — говорили в народе, а тот, между тем, чувствовал себя все хуже и хуже и явно начинал сдавать. Изнуренный ночными усилиями, он едва поднимался по утрам и, совершив короткую прогулку, вновь ложился в постель, дрожа от холода, как старик.

— Извините меня, милый друг, — говорил он Марии. — Я чувствую себя усталым и полежу. До скорого [69].

Тогда королева, выведенная из равновесия неудачными попытками своего супруга, спешно одевалась, быстро пересекала замок и запиралась в одной из отдаленных комнат. Там она раздевалась, ложилась в постель и с горящими глазами ждала несколько минут.

Через маленькую дверцу, выходившую на укромную и безлюдную галерею, вскоре входил улыбающийся молодой человек. Это был герцог Саффолк. Раздевшись во мгновение ока, он присоединялся к королеве и предавался с ней восхитительным любовным играм.

Проходили недели, забавы королевы оставались тайной для всего французского двора. «Однако в один прекрасный день офицер свиты королевы по имени Гриньо, прогуливаясь по той самой галерее, услышал странные звуки из комнаты, где возлежали распаленные любовники…

Очень удивленный, ибо он считал, что комната эта пуста, он открыл дверь и вошел. При виде происходящего у него перехватило дыхание, и он так сильно покраснел, что его лицо, как сообщают нам очевидцы, „сохраняло этот румянец еще несколько дней…“

…Смущенный тем, что он невольно открыл, Гриньо долго думал, как ему поступить, и в конце концов написал Луизе Савойской, предупредив ее о том, что происходит в Турнеле. Он знал, что мать Франциска Валуа не сможет оставаться равнодушной к такой необыкновенной и скандальной новости.

После пятнадцати лет непрерывных тревог смерть Анны Бретонской, так и не подарившей Людовику XII мужского потомства, преисполнила ее радости. Увы, девять месяцев спустя после смерти королевы король женился на англичанке, которая, на радость Луизе Савойской, под хор насмешек изнуряла короля буквально на глазах всей страны. И это внушало надежду на лучшее. Однако Мэри оказалась слишком сластолюбива и легкомысленна, и в один прекрасный день могла родить бастарда. Такой возможный поворот событий ее очень тревожил, и Луиза Савойская тотчас отправилась в Турне ль. В апартаментах Саффолка состоялся достаточно короткий, но очень бурный разговор. Ему было недвусмысленно заявлено, что самым желательным исходом для всех будет его незамедлительный отъезд на родину, но прежде, чтобы унять горечь расставания, ему будет даровано поместье в Сентонже и 50 000 ливров ежегодной королевской ренты. В противном случае королеву-прелюбодейку и ее любовника ждут смерть либо, в лучшем случае, позорное изгнание. Саффолка убедили доводы, подкрепленные увесистой монетой и прекрасным поместьем, и он уступил, с полным основанием полагая, что после, по всей видимости, очень скорой смерти Людовика XII он непременно возобновит свои амурные похождения и постельные дуэли с Мэри Английской [70] .

„Чтобы быть совершенно спокойной, Луиза поселила герцога Саффолка у адвоката Жака Дизомма де Серне, хорошенькая жена которого могла на какое-то время привлечь его внимание… Эту молодую особу звали Жанна Лё Кок. Луиза Савойская была очень хорошо с ней знакома, а потому прекрасно понимала, чего стоит ее добродетель: вот уже два года Франциск, ее „Цезарь“ [71] , был любовником Жанны.

Королева Мария, увидев, что ее дорогой Саффолк от нее отдаляется, подумала, что он чем-то занят, и была этим огорчена. Затем, поскольку у нее был щедрый темперамент, стала искать другого партнера для своих приятных утренних игр.

…Среди молодых воздыхателей, толпившихся вокруг нее, был один, казавшийся ей красивее, умнее, элегантнее прочих, свою привязанность к которому она могла демонстрировать, не вызывая сплетен [72] .

Это был ее зять [73]Франциск Валуа…

Ока была с ним нежной и кокетливой“ завлекала его в свои апартаменты (пока король грелся в своих покоях) под всякими предлогами, называла своим дорогим зятем», произнося слово «дорогой» нежнейшим голосом, принимала его в дерзких декольте, потягивалась, как кошечка, и ясно давала ему понять, что, если ему изменит почтительность, она не обидится. И тогда околдованный Франциск бросился к ногам Мэри и чуть не подарил ей того сына, рождения которого так боялась его мать Луиза Савойская… [74]

Узнав о поведении своего сына, Луиза Савойская не на шутку разгневалась. Она отлично понимала, что из-за юношеского легкомыслия и пустой интрижки ее сын может навсегда лишиться долгожданной короны. Кроме того, ей было совершенно ясно, что среди всех прочих причин именно из-за этого королева Мария так активно охотится за ним.

Хорошо понимая коварную игру тонкой и хитрой англичанки, Луиза приказала баронессе д'Омон и жене своего сына Клод безотлучно вести при королеве караульную службу: найти любой предлог быть при ней и наблюдать за всеми ее словами и поступками. Днем обе дамы читали и вышивали с ней, но ночью дело доходило до того, что обе попеременно одна за другой ложились почивать вместе с королевой.

Последние недели декабря 1514 года над Иль-де-Франсом бушевали метели. Сила их была такова, что ветер вырывал с корнями деревья, сносил крыши зданий, валил колокольни. Волки, осмелев от голода, появлялись даже у ворот Парижа, а самые отважные и голодные из них проникали в город. Смерчи проносились по Франции. Поговаривали, что наступают страшные времена конца света.

А в Турнеле в это время, в ее мрачных залах, раздавались глухие и мрачно звучащие слова молитв во здравие короля… В это самое время, когда природа, казалось, совсем отвернулась от человека и Богу были не слышны его молитвы, в одной из огромных мрачных зал Турнеля умирал Людовик XII.

На Рождество умирающий призвал к своему изголовью Франциска Ангулемского. При виде умирающего тот даже не смог сдержать улыбки, которую тотчас заметил король. Сейчас его в особенности заботила судьба дочери. Он боялся, что Франциск Валуа испортит ей жизнь. Его личный опыт, как и опыт предков, подсказывал это.

Умирающий вспоминал о несчастной Жанне Французской, некогда им низко отвергнутой, и о своей благочестивой жене Анне. Конечно, Людовик XII знал о том, что молодой герцог влюблен в королеву Марию, и потому время от времени уста его повторяли всего несколько слов: