Барбара Картленд - Проклятие клана Страница 24

Обед закончился довольно быстро, и незнакомец попросил, чтобы его отвели на крышу. Герцог отдал мистеру Фалкирку распоряжение его сопровождать. Тара пошла в свою комнату, взяла плащ и теперь стояла, дожидаясь, когда герцог обратит наконец на нее внимание.

В конце концов это случилось. Герцог, оторвавшись от письма, которое держал в руке, раздраженно поинтересовался:

– Что вам угодно?

– Я хотела только узнать… ваша светлость… можно мне… пойти… погулять? – запинаясь, пролепетала Тара.

– Погулять? Почему бы и нет?

– Если… конечно… у вас для меня… нет никаких… поручений.

– Каких еще поручений? – не понял герцог.

И, опять взглянув на письмо, бросил стоявшей в нерешительности Таре:

– Ради Бога, уйдите отсюда и не мешайте мне! Неужели вы не понимаете, что мне сейчас не до вас!

В голосе его прозвучали такое раздражение и такой гнев, что Тара вздрогнула, как от удара.

Она пулей пронеслась по лестнице и вылетела в холл. Лакей открыл перед ней дверь, и Тара устремилась по дорожке с такой скоростью, будто голос герцога гнал ее вперед.

– Чай подан, ваша светлость, – объявил дворецкий.

Герцог поднял голову от стола, за которым сидел.

– Скажите мистеру Фалкирку, что он мне нужен.

– Слушаюсь, ваша светлость. Полагаю только, что он все еще с тем джентльменом, который приходил к обеду.

– Тогда передайте ему, чтобы зашел ко мне, как только освободится.

Через полчаса в кабинет вошел мистер Фалкирк.

– Долго же этот господин пробыл здесь, – заметил герцог.

– Боюсь, ваша светлость, дел предстоит гораздо больше, чем мы предполагали.

– Ничего удивительного!

И герцог протянул своему управляющему письмо, которое писал до его прихода.

– Я только что закончил письмо маркизу Стаффордскому по поводу выселения шотландцев из Сазерленда, – пояснил он. – Полагаю, вы одобрите мое послание, а если сможете его усилить, что ж, тем лучше.

– Я внимательно его изучу, ваша светлость.

– Только сначала давайте выпьем чаю. И, встав из-за стола, герцог вышел из кабинета и отправился в главный зал.

Стол перед камином был уже накрыт к чаю. На серебряном подносе стояли заварочный чайник, жестяная коробочка с чаем, чайник с кипятком, кувшинчики с молоком и сливками, сахарница и изящные чашечки из тонкого фарфора, привезенные из Франции одним из предков герцога.

Кроме этого, здесь были тарелки с разнообразными шотландскими деликатесами, включая хлеб с белым изюмом, и накрытое крышкой серебряное блюдо с горячими булочками. Мистер Фалкирк не сомневался, что Тара их непременно оценит. Похоже, они вспомнили о Таре одновременно, потому что герцог вдруг резко спросил:

– А где герцогиня? Разве ей не известно, что она должна присутствовать здесь, чтобы налить мне чаю?!

– Не представляю, кто, за исключением вашей светлости, мог бы ей об этом сказать.

Герцог смерил мистера Фалкирка взглядом, словно давая понять, чтобы тот держал свои колкости при себе.

– Насколько мне известно, в ваши обязанности входит сообщать моей жене, в какое время у нас завтрак, обед и ужин.

– Признаю свою ошибку, ваша светлость. Впредь буду брать на себя ответственность за подобные дела.

Неожиданно герцог рассмеялся.

– Ладно, Фалкирк, считайте, что на этот раз вы выиграли.

Он позвонил в колокольчик – тот самый, которым не далее как вчера подал знак мистеру Фалкирку и Таре заходить в главный зал. В ту, же секунду появился слуга.

– Скажите ее светлости, что чай готов, – приказал герцог.

– Ее светлость еще не вернулась.

– Не вернулась? – изумленно воскликнул герцог. – Ах да! Она ведь пошла гулять.

Он бросил взгляд на часы, висевшие над камином.

– Но прошло уже больше трех часов, как она вышла из замка. Должно быть, Фалкирк, она выносливее, чем вы меня уверяли, рассказывая о невыносимых условиях жизни в приюте, откуда вы ее привезли.

– Пойду спрошу, куда отправилась ее светлость, – сказал мистер Фалкирк и вышел из главного зала.

А герцог взял с подноса булочку и, жуя, подошел к окну.

В холле мистер Фалкирк спросил у слуги, стоявшего у входной двери:

– Куда пошла ее светлость?

– Прямо по аллее, сэр.

– Она еще не вернулась?

– Нет, сэр, не вернулась.

Мистер Фалкирк выглянул в раскрытую дверь.

С утра было солнечно, но сейчас небо заволокло тучами, и каждую минуту мог пойти дождь.

– Распорядитесь привести мне с конюшни лошадь, – приказал он,

Через несколько минут лошадь была у крыльца, и лакей вручил мистеру Фалкирку его шапочку, Вскочив в седло, мистер Фалкирк поскакал по подъездной аллее.

От сторожа, охранявшего ворота, он узнал, что Тара свернула налево и пошла по дороге, ведущей вдоль узкой лощины, по которой они приехали в замок вчера.

Мистер Фалкирк медленно двинулся в указанном направлении, внимательно глядя по сторонам – а вдруг Таре вздумалось забраться в вересковые заросли или свернуть в сосновый бор, что тянется вдоль ручья.

Прошло довольно много времени, и мистер Фалкирк проехал не менее трех миль, прежде чем наконец нашел ее.

До самого горизонта простирались необозримые вересковые заросли, и мистер Фалкирк, решив, что Тара не могла забрести в такую даль, уже хотел повернуть обратно, как вдруг у дороги на высоком пригорке, поросшем вереском, заметил темную фигурку.

Мистер Фалкирк сразу понял, что это Тара и что забралась она на пригорок не затем, чтобы полюбоваться окрестностями, а чтобы посмотреть, не виднеется ли вдали какое-нибудь жилище.

Он тихонько приблизился к ней и только тут разглядел, что она лежит ничком и, закрыв лицо руками, горько плачет.

Мистер Фалкирк спешился и, оставив лошадь щипать реденькую травку, решил подождать, когда Тара заметит его присутствие. Однако Тара все продолжала плакать, и он опустился на траву рядом с ней.

– Что случилось? Что вас так расстроило? – спросил он.

Услышав его голос, она подняла к нему залитое слезами лицо и, бессильно опустив голову ему на плечо, разразилась рыданиями.

Мистер Фалкирк ласково приобнял ее, желая успокоить.

– Не плачьте, – тихонько проговорил он. – Все будет хорошо. Расскажите мне, что произошло. Может быть, я чем-то смогу вам помочь.

– Он приказал мне… убираться… и не мешать ему, – всхлипывая, пролепетала Тара. – А мне… некуда идти… и у меня… нет денег.

При этих словах она заплакала так безутешно, как плачут только дети.

У мистера Фалкирка даже сердце защемило от жалости.

– Успокойтесь, Тара, – проговорил он. – Не надо плакать. Наверняка его светлость не то имел в виду. Он если и сердился, так вовсе не на вас.