Барбара Картленд - Гордая принцесса Страница 24

«Он спас меня! – взволнованно думала Илона. – Он спас меня! Я смогу вынести его холодность и даже равнодушие, лишь бы быть рядом с ним!»

Внезапно ее пронзила мысль о Маше. «Вероятно, вечером он опять отправится к ней!» – подумала она, и сердце ее наполнилось печалью.

Через некоторое время вернулась Магда с подносом, уставленным серебряными блюдами, но по ее виду Илона сразу же поняла: что-то произошло.

Она слишком давно знала Магду, чтобы без слов понимать ее, и по изменению интонации или выражению глаз угадывать ее чувства.

– Что-то случилось, Магда?

– Пейте ваш бульон, мадемуазель!

Илона отхлебнула. Бульон был восхитителен, и она отпила еще глоток.

– Ты чем-то расстроена, Магда?

– Вас это удивляет? – загадочно промолвила та.

Илона отхлебнула из чашки.

– Должно быть, что-то случилось! Ведь до того, как ты ушла за едой, ты была спокойна и довольна, что я жива и здорова.

– Я и сейчас рада этому! Кушайте, дитя мое! Вам надо восстановить силы.

Илона допила бульон и съела крошечный кусочек розового лосося, пойманного в реке сегодня утром.

Запив золотистым вином, она твердо сказала:

– Ну, теперь, Магда, говори начистоту. Что произошло?

Магда молчала, и она настойчиво повторила:

– Что произошло? Я требую!

Ее мучило ужасное чувство, что это касается мужа. Неужели он покинул замок? Или Магда что-то узнала о нем и цыганке?

Она напряженно ждала. Спустя мгновение Магда неохотно произнесла:

– Русские, мадемуазель!

– Русские? – изумленно переспросила Илона.

– Слуги говорят, будто князю стало известно, что его величество пригласил их в страну и готов сдать им дворец!

– Не может быть!

– Его светлость ничего не сказал, мадемуазель, но мажордом подслушал разговор офицеров. Они говорили, если русские установят во дворце свои пушки, то смогут обстреливать и город, и нас!

Илона притихла. Ей вспомнились ужасные обстрелы Парижа, разрушения, которые несли немецкие снаряды, свист пуль, убитые и раненые.

– Это невозможно! – произнесла она вслух, хотя охотно верила словам Магды.

Если русские пушки будут установлены во дворце отца, расположенном высоко над равниной, безопасных мест в городе не будет.

– Что же делать? – спросила она.

– Сейчас члены Совета и руководство армии его светлости обсуждают положение. Но вас, моя маленькая мадемуазель, надо отвезти подальше от этих мест. Я сама скажу об этом его светлости.

Илона соскочила с постели.

– Я поговорю с его светлостью! Магда, быстро достань мой бархатный капот!

Магда удивленно уставилась на нее.

– Но у его светлости совещание, мадемуазель! – Мне некогда одеваться! – нетерпеливо подгоняла Илона. – Давай же, Магда, делай что я говорю!

Этот властный тон был так непривычен, что Магда побежала к гардеробу и вернулась с великолепным капотом, привезенным из Парижа. Сшитый из бирюзово-голубого бархата и отделанный белым кружевом и бирюзовыми лентами, наряд предназначался для более холодной погоды.

Илона еще никогда не надевала его. Она застегнула капот, сунула ноги в шлепанцы и, даже не взглянув в зеркало, побежала к двери.

– Опомнитесь, мадемуазель! Куда вы? Вы же не можете бегать по замку в таком виде! – кричала вдогонку Магда.

Но Илона уже ее не слышала.

Стремглав пробежав по коридору, она слетела по лестнице и в холле наткнулась на мажордома. Тот изумленно уставился на нее, но она, не обращая внимания на его удивление, резко спросила:

– Где его светлость?

– В оружейной комнате, ваше королевское высочество. Сообщить ему, что вы хотите его видеть?

Илона даже не дослушала фразу до конца и побежала прямо в оружейную.

Это была прекрасная приемная на первом этаже, достаточно просторная для танцев и развлечений и иногда используемая для совещаний и встреч. Возле двойной двери стояли лакеи. Они буквально оцепенели от изумления при виде Илоны в голубом капоте, и не сразу сообразили открыть перед ней дверь.

Она влетела в комнату.

В креслах, повернувшись к князю, сидели человек тридцать или сорок. Он сидел за столом. По одну руку от него сидел генерал, по другую – пожилой человек, которого Илона, кажется, уже видела с премьер-министром.

Шел серьезный разговор, но при появлении Илоны наступила мертвая тишина.

Она даже не взглянула на собравшихся, удивленно глядевших на нее и вставших со своих мест. Ее глаза были устремлены на мужа.

Увидев костюм Илоны, князь на мгновение потерял самообладание. Ее рыжие волосы струились по плечам, а зеленые глаза бесстрашно смотрели прямо на него.

Подойдя к столу и взглянув в его глаза, она спросила:

– Это правда, что русские вошли в Добруджу и заняли дворец?

– Так мне доложили, – спокойно ответил князь, – но вам нечего бояться.

– Я не боюсь, – усмехнулась она. – Я пришла сказать вам, как можно войти во дворец и застать их врасплох, прежде чем они нападут на нас!

Князь был ошеломлен. Генерал обратился к Илоне:

– Вы, ваше королевское высочество, знаете какой-то другой путь во дворец, кроме того, что идет через равнину?

Илона понимала, что он не верит ей, потому что дворец, расположенный на высоком холме, откуда защитники могли вести огонь по приближающемуся врагу, был хорошо укреплен и недоступен со всех сторон, благодаря прекрасному обзору.

– Во дворец есть путь, известный только мне. Сомневаюсь, чтобы мой отец знал о нем.

Как только Магда сказала ей, что русские могут оказаться во дворце, Илона сразу же вспомнила о тайне, которой Юлиуш поделился с ней много лет тому назад.

Ему было тогда лет шестнадцать, и король узнал, что он вечерами пропадает в гостиницах города, выпивая и веселясь в обществе хорошеньких девушек.

Во дворце разразился скандал.

Король в очередном припадке гнева пригрозил Юлиушу избить его, а тот немедленно вытащил меч и вызвал отца на дуэль.

Выходка сына настолько взбесила короля, что, не вмешайся мать, Юлиуш мог бы поплатиться жизнью.

Юлиуша заперли в его комнате и пригрозили поместить в одну из башен замка, приковав к стене, если он хоть раз попробует отправиться куда-нибудь ночью без разрешения отца.

Илона, которой тогда было девять лет, застала мать в слезах и из разговоров придворных выяснила, что произошло. Больше всего ее удручало, что Юлиуша не только заперли в комнате, но и лишили еды на двадцать четыре часа. Когда в урочный час ее уложили спать, она не могла уснуть.

Она подождала, пока няня уйдет из детской, несомненно, собравшись посплетничать со слугами, положила подушки под одеяло, чтобы все выглядело так, будто она спит, надела халатик и на цыпочках прошла к комнате Юлиуша.