Татьяна Алексеева - Резанов и Кончита. 35 лет ожидания Страница 25

Он посмотрел вперед, и ему показалось, что над горизонтом виднеется более темная, чем небо, и более светлая, чем вода, полоса. Неужели это земля, неужели они уже так близко подошли к Аляске? Если земля стала видна, то завтра к вечеру, если повезет с ветром, они будут уже там. Снова начнется работа, снова надо будет оправдать возложенное на него доверие – и уж теперь он обязан сделать все наилучшим образом и не повторить свои прошлые ошибки!

Дав себе это обещание, Резанов вернулся в каюту и, аккуратно сложив свою одежду, улегся спать. Ему не терпелось скорее сойти на берег и снова заняться серьезным делом, и он предпочел проспать как можно больше оставшегося до прибытия времени.

Утром выяснилось, что полоса над горизонтом Николаю не померещилась – они действительно подходили к американскому берегу. Весь день он изнывал от нетерпения, но зато к вечеру, когда порт столицы колонии, Ново-Архангельска, был уже совсем близко, смог вздохнуть с радостным облегчением. Томительное ожидание кончилось, впереди были насыщенные важными и интересными делами дни.

Первым знакомым лицом в толпе встречающих «Надежду», бросившимся Резанову в глаза, было лицо Гедеона. Рядом с ним толкались еще несколько человек из экипажа «Невы». Крузенштерна с ними не было, но Николай Петрович и не ожидал, что тот, несмотря на примирение, будет рад его видеть и пойдет его встречать. Зато все остальные с радостью бросились обниматься с сошедшими на берег пассажирами и экипажем «Надежды», успев соскучиться по ним за несколько месяцев разлуки.

– Отдохните сперва, у вас еще будет время познакомиться с местной жизнью, – посоветовал Резанову и его спутникам Гедеон после обмена приветствиями. Но Николаю не терпелось как можно скорее «броситься в бой».

– Мне все равно надо сегодня нанести визит губернатору, – возразил он. – Вы ведь можете проводить меня к нему? А по дороге расскажете, как здесь вообще обстоят дела…

Монах согласно кивнул, но его лицо вдруг приняло смущенное и едва ли не пристыженное выражение. Резанов насторожился:

– Что-то не так, брат Гедеон? Рассказывайте!

– Ох, Николай Петрович… – Монах шумно вздохнул и с сомнением покосился сначала на своих спутников, а потом на людей, приплывших вместе в Резановым. – Мне, как вы знаете, запрещено вмешиваться в любые светские дела Русской Америки – я приехал сюда только для того, чтобы знакомить туземцев с христианской верой. И с этим у меня почти нет никаких трудностей, местный народ очень хорошо меня принял…

– А с русскими жителями что-то не так? – настороженно спросил Николай. Гедеон снова вздохнул.

– Давайте я вас провожу к губернатору, – предложил он, – и по дороге все расскажу. В конце концов, вы все равно обо всем узнаете, не от меня – так собственными глазами увидите.

Николай на мгновение задумался, а потом решительно покачал головой.

– Нет, – сказал он, – сначала вы мне все расскажете сами. Прямо сейчас. А потом уже поедем к Баранову и послушаем его. Если здесь что-то не так, он это попытается от меня скрыть – я знаю, как это бывает, я еще помню деревни князя Потемкина!

Гедеон понимающе опустил глаза, тоже поколебался несколько секунд, а потом со вздохом снова поднял голову:

– Хорошо, тогда я вам не расскажу, а просто покажу, как здесь живут люди. Поехали.

Они сели в экипаж, и монах указал кучеру на небольшую группку приземистых домов, до которых, впрочем, можно было бы быстро дойти пешком. Они доехали до них за пару минут, и Гедеон, выбравшись из экипажа вслед за Николаем, с мрачным видом указал ему на эти потемневшие от времени и немного покосившиеся жилища.

– Постучитесь в любой дом, какой сами выберете, – сказал он. – Здесь все живут примерно одинаково, но я не хочу, чтобы вы думали, что я специально вам показал самых бедных.

– Да про вас-то я ничего подобного не думаю! – с некоторой обидой отозвался Резанов, но спорить с монахом не стал и торопливо зашагал к ближайшему домику. В маленьком слюдяном окошке уже мелькало чье-то лицо – должно быть, хозяева дома увидели подъехавших к нему людей. Открывать неожиданному гостю, правда, никто не спешил. Николай дважды громко постучал в дверь, прежде чем она со скрипом приоткрылась и из-за нее выглянуло испуганное и уставшее лицо сгорбленной женщины средних лет.

– Здравствуйте, хозяйка! – сказал Николай Петрович по-русски. – Меня зовут командор Николай Резанов, я сегодня приплыл к вам из России. С проверкой того, как вы живете. Вы позволите?..

– Да, господин командор, милости просим… – все так же испуганно и явно нехотя пробормотала женщина и отступила назад, пропуская Резанова и Гедеона в дом.

Николаю не раз приходилось бывать в крестьянских избах, в том числе и в очень бедных, но настолько нищенской обстановки он не видел еще ни разу в жизни. В сенях не было вообще ничего, даже самого простого коврика, а в комнате, куда пропустила его хозяйка, из мебели была всего одна лавка, накрытая какой-то тряпкой. В одном из углов лежало сваленное в кучу тряпье – не то одежда, не то просто какой-то хлам. В другом из такого же тряпья было сооружено что-то вроде постели. Из-под лохматого тулупа, служившего одеялом, выглядывала крошечная белоснежная детская головка…

Николай не стал подходить к ребенку, боясь разбудить его, но головка неожиданно сама зашевелилась, и в полумраке хижины блеснули его открывшиеся глаза. К удивлению Резанова, малыш не испугался чужого человека в доме и даже не удивился его появлению. Вместо того чтобы вскочить и побежать к матери или с любопытством рассмотреть гостя, он остался лежать на полу, а потом еще и снова закрыл глаза.

– Как вы тут живете? – спросил Николай у хозяйки и, не удержавшись, снова бросил быстрый взгляд на ребенка. – Болеет он у вас, да?

– Она, это девочка, – почтительно поправила его хозяйка, но потом вдруг ее лицо изменилось и по щекам покатились слезы. – Она не болеет, она от голода уже ходить не может…

– Вы тут голодаете? У вас нет денег? – уточнил Резанов и вопросительно посмотрел на стоявшего у двери Гедеона. Тот молча кивнул и снова виновато отвел глаза в сторону.

– У нас не денег нет, нам есть нечего… – еле слышно прошептала хозяйка дома и заплакала еще сильнее. Она пыталась сдерживаться и всхлипывать не очень громко, пыталась закрыть лицо руками, но ничего не могла с собой поделать, и ее рыдания становились все сильнее и надрывнее. Николай, как всегда при виде чужих слез, немного растерялся, но на этот раз сумел быстро взять себя в руки.

– Скажите, чем бы мы могли вам помочь? – мягко спросил он плачущую женщину. Она всхлипнула еще громче и мелко задрожала.

– Да ничем вы уже нам не поможете, ничем! Следующий корабль с хлебом придет через месяц, а может, он еще задержится, и половина зерна сгниет, и все остальное тоже сгниет, и нам все равно ничего опять не достанется!.. И отдать за еду уже нечего, в прошлый раз стол отдала, теперь одна лавка только и осталась, да ее и не возьмет уже никто… – Она перестала сдерживаться и зарыдала в полный голос, и ее дальнейшие причитания стали совсем не разборчивыми. Ребенок на полу снова заворочался, теперь уже испуганно посмотрел на мать и завозился в своем тряпье. Резанову показалось, что он тоже тихо всхлипнул, но из-за плача хозяйки ничего нельзя было толком расслышать.