Татьяна Алексеева - Резанов и Кончита. 35 лет ожидания Страница 26

– Вы тут голодаете? У вас нет денег? – уточнил Резанов и вопросительно посмотрел на стоявшего у двери Гедеона. Тот молча кивнул и снова виновато отвел глаза в сторону.

– У нас не денег нет, нам есть нечего… – еле слышно прошептала хозяйка дома и заплакала еще сильнее. Она пыталась сдерживаться и всхлипывать не очень громко, пыталась закрыть лицо руками, но ничего не могла с собой поделать, и ее рыдания становились все сильнее и надрывнее. Николай, как всегда при виде чужих слез, немного растерялся, но на этот раз сумел быстро взять себя в руки.

– Скажите, чем бы мы могли вам помочь? – мягко спросил он плачущую женщину. Она всхлипнула еще громче и мелко задрожала.

– Да ничем вы уже нам не поможете, ничем! Следующий корабль с хлебом придет через месяц, а может, он еще задержится, и половина зерна сгниет, и все остальное тоже сгниет, и нам все равно ничего опять не достанется!.. И отдать за еду уже нечего, в прошлый раз стол отдала, теперь одна лавка только и осталась, да ее и не возьмет уже никто… – Она перестала сдерживаться и зарыдала в полный голос, и ее дальнейшие причитания стали совсем не разборчивыми. Ребенок на полу снова заворочался, теперь уже испуганно посмотрел на мать и завозился в своем тряпье. Резанову показалось, что он тоже тихо всхлипнул, но из-за плача хозяйки ничего нельзя было толком расслышать.

– Так, послушайте-ка меня! – громко, чтобы женщина услышала его, несмотря на свои рыдания, сказал Николай. – Идите прямо сейчас в порт, вместе с братом Гедеоном, найдите там судно «Надежда» и скажите капитану, что я распорядился выдать вам сухарей и всякой другой еды – сами скажите, что именно вам нужно. Брат Гедеон подтвердит ваши слова. У вас есть на кого оставить ребенка?

– Нет, у меня никого больше нет! – срывающимся голосом прокричала в ответ хозяйка. – Все в прошлую зиму умерли, и муж, и старшие! Им в еде отказывала, сама не ела, все для маленькой откладывала, чтобы хоть она до весны дожила, а она тоже умирает!!!

– Господи, ну попросите соседей за ней присмотреть, в конце-то концов! – еще громче рявкнул Николай и слегка встряхнул зашедшуюся в плаче женщину. – Гедеон, помогите ей, а потом отведите в порт, прошу вас! Хотя нет – лучше останьтесь здесь, присмотрите за девочкой, а я сам ее к капитану отведу! Только скажите сперва – так действительно все здесь живут?

Иеромонах в ответ лишь развел руками:

– Почти все. Некоторые умудряются экономить и продавать часть еды соседям за огромные деньги. Или выменивают на вещи… Летом их немного огороды выручают, но хлеб тут засеять негде, да и если бы было – зерна не хватает, все, что можно есть, съедается.

– Ладно, разберемся! – махнул рукой Резанов. – Сейчас идем в порт! А потом – к губернатору!

Он схватил хозяйку дома за руку и потянул ее к двери. Она уже перестала плакать и смотрела на него не верящими и, похоже, ничего не понимающими глазами. Гедеон попытался было что-то возразить, но Николай не стал его слушать. Он и так догадывался, что хотел сказать ему иеромонах – что помочь таким образом всем голодающим он все равно не сможет, что продуктов, которые дадут этой женщине на корабле, в любом случае не хватит надолго и что в колонии наверняка есть семьи, которым еще тяжелее. Но выслушивать эти доводы Резанов сейчас не хотел, да и не мог. Сейчас, в эту минуту, перед ним была семья, которой точно нужна была помощь и которой он мог помочь – этим ему и нужно было немедленно заняться. А о том, что делать со всеми остальными, он готов был думать только после этого.

Экипаж быстро довез их до порта, а дальше они бросились к «Надежде» бегом, и через несколько минут Резанов уже поручил свою случайную знакомую капитану, а сам заспешил назад. Гедеона он увидел еще из экипажа: тот стоял на крыльце дома, в котором Николай его оставил, рядом с какой-то другой женщиной.

– Это соседка, она присмотрит за девочкой, – шепнул он Резанову, и они вместе снова забрались в экипаж. До конторы губернатора колонии Александра Баранова было не слишком далеко, но ехать туда пришлось больше часа: колеса экипажа то и дело застревали в грязи размытой осенними дождями дороги. Николай то вылезал из экипажа, чтобы помочь вытолкнуть его из очередной лужи, то разглядывал в окно дома местных жителей, мимо которых они проезжали. Выглядели они по большей части очень скромно и даже бедно, но вполне аккуратно и чистенько и не вызывали у путешественников особых подозрений в том, что их хозяева не просто живут плохо, а находятся на грани гибели. Однако иеромонах и один из его помощников говорили именно об этом.

– Они не просто голодают, они на самом деле умирают с голода, и это не преувеличение, – избегая смотреть Николаю в глаза, объяснял Гедеон. – Нашей миссии Баранов выделил достаточно продуктов, но местным их не хватает, они голодают по нескольку дней, растягивают каждый кусок как можно дольше… Мы, конечно, делились, с кем могли, но это же капля в море, вы понимаете!

– Будем разбираться, в чем тут дело, – тихо, но решительно отвечал Резанов. Он еще не до конца осознал, насколько велики несчастья Русской Америки, но уже предчувствовал, что ему придется сделать очень многое для того, чтобы помочь ее обитателям.

Наконец они подъехали к конторе – низкому, приземистому зданию, отличавшемуся от остальных домов более крепкими и недавно покрашенными стенами, но в остальном совсем не похожему на место, где работал правитель колонии. Резанов первым вылез из экипажа, и ему сразу же бросились в глаза остановившиеся чуть в стороне у дороги закутанные в теплые платки мальчик и девочка лет семи-восьми, уставившиеся на экипаж с каким-то странным выражением лица. Гедеон, вышедший вслед за Николаем, тоже сразу увидел этих детей и, виновато опустив голову, развел руками:

– Простите. Нет у меня ничего с собой сегодня…

Девочка и мальчик переглянулись и снова посмотрели на него с робкой надеждой во взглядах. Затем, убедившись, что монах ничего им не даст, так же умоляюще уставились на Николая и остальных путешественников. И внезапно командор понял, почему их взгляд кажется ему таким странными – он просто никогда раньше не видел по-настоящему голодных детей.

Он оглянулся на экипаж, пытаясь сообразить, не может ли там случайно оказаться какая-нибудь еда, и тоже беспомощно опустил руки – ничего съедобного они с собой не взяли. Девочка и мальчик, без слов догадавшись, что им ничего не дадут, развернулись и медленно побрели в сторону одного из домов. Николай хмуро посмотрел им вслед.

– Ладно, идем к губернатору, – проворчал он тоном, не предвещающим ничего хорошего, и впереди всех зашагал к входу в контору.

Александр Андреевич Баранов встретил их таким же виноватым и беспомощным выражением лица: