Бронвин Скотт - Леди рискует всем Страница 25

– Две сестры. Значит, вы привыкли к их неуравновешенности. – Локхарт сделал жест рукой, будто отмахивался. – Сходите за ней. Мне не нравится, что она болтается на улице одна. А я последний человек, которого она захотела бы сейчас видеть. Может, она вас послушает. – Он издал тяжелый вздох, сетуя на тяготы отцовской доли. – Мир таков, какой есть, и, как бы Мерседес ни бранилась, она не сможет его изменить.

Гриир с большой радостью отправился за Мерседес. Он не сомневался, что с ней ничего не случится, если учесть ее характер и нож, спрятанный в корсаже. Ни один здравомыслящий мужчина не мог ошибиться в том, что видит перед собой разгневанную женщину. А значит, Гриир мог спокойно глотнуть воздуха и хорошенько обдумать то, что произошло. Чем больше он думал, тем больше не мог отделаться от мысли, что такой опытный ловкач, как Локхарт, даже семейную ссору с дочерью сумел обернуть себе на пользу. Если он преследует какую-то личную цель, то не постесняется использовать что угодно и кого угодно. В чем заключался его тайный умысел? Однако все это ни в коем случае не делало Мерседес невинной овечкой в игре. Пока он шел по улице, прокручивая в уме сцену ссоры, ему пришло в голову, что она могла использовать его, чтобы разозлить отца, сделав его инструментом для демонстрации своей независимости во всех отношениях. Догадка произвела эффект пробки, вылетевшей из бутылки с вином. Грииру совсем не хотелось, чтобы их поцелуи, их страсть стали частью очередной партии, которую разыгрывала Мерседес. Он не хотел становиться для нее очередным «мистером Ридом», которого используют в своих целях. Настало время положить этому конец.

Уголком глаза Мерседес видела, как Гриир приближается к ней. Она щелкнула крышечкой своих маленьких часиков.

– Десять минут. Отлично. Я выиграла, – сказала она, не отворачиваясь от витрины.

– Прошу прощения, разве мы заключили пари? – холодно произнес Гриир. Она использовала его, и теперь он сам хотел кое-что выяснить.

– Я поспорила сама с собой, что отец пошлет вас за мной не позже чем через десять минут. Он не посмеет явиться сам. Это ведь он вас послал, верно?

– Я беспокоился о вас, – уклончиво ответил Гриир. Однако это лишь подтвердило ее подозрения.

– Если вы исполняете его просьбу, забудьте об этом. Сделайте одолжение, не играйте роль его посланца. Мне бы хотелось думать о вас лучше. – Мерседес была безжалостна в своем намерении прогнать Гриира. Она чувствовала неуверенность. Если он скажет что-нибудь ласковое, прикоснется к ней, она может совсем расклеиться. А ей надо быть твердой. Злость придавала сил.

– Хорошо, – тихо и спокойно сказал Гриир. – Я просто постою рядом с вами и полюбуюсь витриной. – Гриир принялся вместе с ней разглядывать вещи, выставленные в витрине, хотя смотреть было особенно не на что. Безвкусная шляпка с яркой пурпурной лентой и зелеными перьями да несколько рулонов набивного муслина. Бекхэмптон стоял на большой дороге, но так и остался маленьким захолустным городишком.

– Могу я задать вам вопрос? Что это было? Я не имею в виду игру, вообще все это. То, как вы сдували мел, ваш будуарный взгляд поверх кия, ваше «позвольте мне показать, как надо»? Это какое-то представление. Для кого вы его играли, для меня или для него?

– Возможно, ни для кого из вас, – коротко отозвалась Мерседес. – Возможно, я играла для себя. Об этом вы не подумали? Или вы вообще слишком много себе воображали по этому поводу. – Она бросила на него колючий короткий взгляд. – Я могу сказать то же самое про вас. Зачем вы снимаете мундир и закатываете рукава? Разве это не кокетство?

– Конечно нет, – поспешно ответил Гриир. – Это же смешно. Мне просто легче играть без мундира.

– Я могу в точности повторить ваши слова.

– Будем говорить честно, Мерседес. Это не одно и то же. Вы же не снимаете с себя ваши губки, потому что они мешают вам играть.

Мерседес с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Еще не время.

– Я сожалею, что отвлекла вас. Возможно, вам следует над этим поработать. Похоже, той ночью у вас была эта же проблема. – Она повернулась, чтобы уйти, но Гриир схватил ее за руку. Когда Мерседес осознала, что сделала, по ее телу пробежала горячая нервная дрожь. Только оттолкнув хорошо воспитанного аристократа, она могла найти в нем мужчину.

– Вы использовали меня. Я этого не потерплю. Не играйте со мной, Мерседес. Вы уже достаточно наигрались в этой поездке. Вы играете со мной с той самой первой ночи в саду и сами затеваете большинство этих игр.

– А вы не отказывались, – бросила она. – Это вашигубы касались моей шеи в Бошэме, насколько я помню. Ваши бедра прижимались к моим на той темной улочке.

– Вы правы, я не отказывался. – Гриир посмотрел ей прямо в глаза. Потом его взгляд опустился на ее губы. Мерседес облизнула их. – Я просто хочу знать зачем. Ради чего все эти поцелуи: ради бизнеса или для удовольствия?

Мерседес мрачно рассмеялась:

– Если бы вы были нужны мне для удовлетворения плотских желаний, капитан, вы бы уже поняли это. – Однако она знала, что это неправда. Он запал ей в душу.

На губах Гриира мелькнула опасная улыбка.

– Вы тоже. Но если вы раздумываете о том, как лучше соблазнить, зовите меня Гриир.

– Откуда вам знать, что я думаю об этом?

– У нас осталось одно незаконченное дело. Мы должны соблазнить друг друга, это неизбежно. Ночное происшествие на улице подтверждает это. Вы не согласны? Вопрос только в том, кто кого соблазнит. – Он наклонился ближе и шепнул ей на ухо:

– Если вам захочется заключить пари, советую ставить на меня.

Мерседес прошептала в ответ:

– Если бы мужское достоинство могло сравниться с мужским самомнением, я бы приняла ваше пари, Гриир.

На его лице появилось смешное выражение, смесь шока и восхищения. Теперь настало время смеяться.

Глава 11

В Бат они прибыли в подавленном настроении. Локхарт размышлял о том, что ему некого винить в этом, кроме самого себя. Он бросил взгляд на Бэррингтона, ехавшего верхом. Уже одно то, что капитан предпочел ехать верхом, а не сидеть, как обычно, в карете рядом с Мерседес, говорило о многом. Ясно, когда он послал за ней Бэррингтона, между ними состоялся разговор. Судя по напряженности, царившей прошлым вечером за обедом, Локхарт предполагал, что речь шла не только о бильярде. С самого начала между капитаном и Мерседес вспыхнула какая-то искра. Как и надеялся Локхарт, от постоянного общения во время поездки она разгорелась сильнее. Лучше сказать, Мерседесраздувала ее в их интересах. «Привязанность», которую испытывал к ней капитан, независимо от ее природы, обеспечивала его лояльность. Хорошо, если со стороны Мерседес все ограничивалось не более чем кокетством. Но если она действительно начала испытывать истинные чувства, впереди их ждут проблемы. Взбунтоваться могли оба.