Мэри Патни - Странные клятвы Страница 25

– Ни в английском, ни в нормандском законе нет такого права, которое позволяло бы вам насиловать подозреваемую, лорд Адриан.

Тот боролся с желанием последовать за ней, од­нако сдержался.

– Я уже говорил, что не желаю насиловать тебя, а предлагаю честное и уважаемое положение вместе с деньгами и удобствами, которые только может дать власть.

– Честное положение? Положение шлюхи? – с изумлением в голосе переспросила Мериэль. – А когда женитесь на вашей богатой невесте, то станете пре­любодействовать со мной? Вы, очевидно, еще не ду­мали о своей грешной душе, лорд Адриан, однако я постоянно размышляю об этом.

Ей удалось найти слабину в его позиции, несколь­ко остудившую пыл, потому что давным-давно де Лэн­си поклялся, что грех прелюбодеяния никогда не ля­жет камнем на его душу, и в ближайшем будущем не собирался этого делать. Не в силах сосредоточиться, мужчина дал себе обещание позже подумать над этой проблемой, подавив внутренний голос, говоривший ему о его лицемерии.

– Прелюбодеяния нет в случае, если мужчина и женщина свободны, как мы. Жизнь вне брака – не такое уж страшное преступление. Некоторые вообще не считают это грехом.

– Мужчины более склонны не смотреть на отно­шения вне брака как на грех, милорд, потому что их, как правило, не волнуют последствия. А женщина, не позаботившаяся о себе, обычно остается с носом. Мужчины всегда используют приведенные вами до­воды для соблазна юных девушек.

– Меня никогда не интересовал соблазн, как не интересует и сейчас. Если ты поверишь мне, то мо­жешь быть уверена, я никогда не предам и не покину тебя.

– Ложь, милорд, да и с какой стати я должна верить вам?

– Я не лгу, – напряженно произнес Адриан, пони­мая, как важно убедить девушку.

Мериэль надменно подняла брови. – Почему я должна верить вам больше, чем вы мне?

– В отличие от тебя я говорю правду.

Девушка отвела глаза. Это движение выдало ее с головой – она была слишком честна, чтобы настаи­вать на лжи. Не нужно было уметь заглядывать в душу, чтобы понять – узница говорит неправду, но Адриан не мог узнать, о чем умалчивает девушка. Однако его вовсе не интересовало прошлое этой неумелой лгу­нишки – она, возможно, совершила не одно преступ­ление, но даже это не могло охладить пыл барона.

– Я говорю правду, утверждая, что не сделала ничего плохого, – произнесла Мериэль тихо, но твер­до. – И сейчас тоже говорю правду. Если бы я не заботилась о своей чести и добром имени, то все рав­но по доброй воле никогда не легла бы в постель с человеком, посадившим меня под замок.

Граф шагнул вперед, Мериэль попятилась, упер­лась спиной в книжный шкаф и замерла, вцепившись руками в полку.

– Если я отпущу тебя, а затем вновь попрошу стать моей возлюбленной, ты согласишься? – мягко поинтересовался лорд Адриан.

Глаза де Вер сверкали от гнева.

– Освободите, тогда и узнаете.

– Ты думаешь, что сможешь живой и невредимой одна добраться до Линкольна, если, конечно, на са­мом деле едешь туда? – де Лэнси не мог не восхи­щаться ее мужеством, но, в то же время, упрекал за отсутствие здравого смысла. – Ты считаешь меня жестоким сластолюбцем, однако я не воспользуюсь тобой так грубо и бессовестно, как шайка разбойни­ков или пьяные солдаты.

– Вы хотите сказать, что не собираетесь отпус­кать меня? – упавшим голосом спросила девушка, побледнев как мел.

– Ты можешь стать либо моей пленницей, либо возлюбленной, – ровно произнес де Лэнси. – Выбор за тобой.

У Мериэль перехватило дыхание, когда она нако­нец поняла, что он не шутит.

– Это не выбор, лорд Адриан, потому что в обоих случаях я остаюсь в вашей власти, то есть вашей пленницей.

– Жизнь – заключение, – с некоторым раздраже­нием в голосе произнес де Лэнси. – Все мы связаны узами ответственности и положением в обществе, сде­ланным выбором и теми людьми, которые полагаются и рассчитывают на нас. Только те, кому наплевать на все и всех, действительно свободны по эту сторону могилы, однако вечность они проведут в цепях.

В другом месте и в другое время Мериэль могла еще с этим согласится, если не со всем утверждени­ем, то хотя бы с его частью, но не сейчас и не здесь.

– Ваши мысли слишком туманны, а намеки слиш­ком тонки для меня, – парировала она. – Я простая девушка и знаю одно – еще вчера я была свободна выбирать свою дорогу, решать, отдавать ли свое тело кому-нибудь, рисковать жизнью или нет, отправля­ясь путешествовать. Теперь мне приходится выбирать между темницей и вашей постелью, и из этих двух я предпочитаю первое. По крайней мере, моя честь ос­танется незапятнанной.

– Я слышал, что женщины Уэльса гордятся свои­ми корнями и родством с древними королями. Они считают, что нет никакого греха, если люди любят друг друга, причем там и тогда, когда им хочется. Много говорят о их мужестве и настойчивости, с ко­торой они следуют зову сердца, – брови барона на­смешливо поднялись. – Или это не так?

Мериэль в нерешительности молчала – на нее про­извело большое впечатление его знание людей, в корне отличающихся от него самого. Ее мать, уэльская жен­щина, полностью соответствовала его описанию, а дочь очень походила на мать.

– Но больше, чем любовь, они ценят свободу. По­этому я никогда не подарю любовь человеку, отобрав­шему мою свободу.

– Никогда – это очень долго.

Мериэль закрыла глаза, потерла виски, в душе проклиная упрямство, с которым барон добивался ее. Возможно, такие внезапные взрывы страсти у него случались часто, через неделю ему приглянется дру­гая женщина, и тогда он забудет о ней. Она должна молиться об этом и надеяться, что де Лэнси действи­тельно никогда не прибегнет к таким крайним мерам, как насилие.

Будто прочитав ее мысли, мужчина сказал:

– Ты считаешь, что я раб собственных капризов и прихотей и скоро мои чувства перейдут на какую-нибудь другую женщину, но уверяю тебя, этого не случится. Я твердый человек, устойчивый в своих привычках. Надеюсь, хорошенько обдумав мое пред­ложение, ты с радостью согласишься.

– Время не изменит мое решение, – твердо произнесла девушка, открывая глаза, такая же упрямая в своих действиях, как и он.

Адриан осторожно спросил:

– Ты находишь меня непривлекательным?

Мериэль пристально посмотрела на его черты, словно высеченные резцом талантливого скульптора, на светлые волосы, худощавое, стройное, но вместе с тем мускулистое тело. В нем угадывалась красота хищной птицы, грациозность, дышащая смертью и таившая угрозу, которая затрагивала некие тайные струны ее души.

– Вы красивы, – призналась она наконец, – но согласитесь, как я могу выискивать добродетели у своего тюремщика?