Джейн Фэйзер - Возлюбленный враг Страница 25

Вежливый вопрос соседки отвлек ее от приятных размышлений. Ее щеки порозовели, пока она пыталась овладеть собой и дать весьма расплывчатый ответ. Она видела, насколько элегантно платье ее собеседницы по сравнению с ее амазонкой, которая, несмотря на хороший покрой и качество, едва ли могла сравниться с шелками, рюшами и пышными кружевами, украшавшими дам. Платье цвета зеленого яблока, которое она надевала для Алекса сегодня утром — неужели сегодня? — находилось в багаже в обозе. Ей не пришло в голову, что может понадобиться парадное платье во время краткого визита в Кэрисбрук. Мужчины были так же великолепно одеты, как и их дамы: широкие рукава отделаны шелком, камзолы обшиты широким галуном. Их волосы до плеч, увенчанные шляпами с широкими полями и кокардами, искусно завиты. И не было никого великолепнее короля Карла.

Джинни обнаружила, что сравнивает окружающую ее роскошь со скромной одеждой «круглоголовых». И ей казалось, что Алекс в простой солдатской одежде из кожи и полотна, с ровно постриженными каштановыми волосами, в шлеме или без него, заслуживает большего уважения, чем эти павлины, которые вели себя вопреки всему происходящему, словно ничего не изменилось, чтобы не потревожить ровное течение и абсолютное постоянство своей жизни, полной самодовольства и поиска наслаждений. В стране повсюду царили хаос и анархия; сторонники короля вновь поднялись на борьбу за его дело, против армии, теперь хорошо экипированной и дисциплинированной. Разрозненные группы роялистов, без лидера, не имели никаких шансов против такого противника; а за этим столом те, за кого смельчаки готовы были умереть, вели себя так, словно ничего не происходило вне спокойной и размеренной жизни двора.

Только после обеда, уже будучи представленной королю Карлу, она осознала, что это суждение, по крайней мере, в некоторой части, было излишне резким.

Сердце Джинни сильно билось, когда она вслед за комендантом вошла в роскошно обставленную круглую комнату в восточной башне. Это были личные покои короля, где он принимал лишь тех, кого удостаивал особой аудиенции, и леди Хэммонд не преминула с явной настойчивостью объяснить Джинни, какая это высокая честь и кому она обязана этой аудиенцией. Королю Карлу было сорок восемь лет. Ожесточившийся, разочарованный человек, все еще верящий в свое священное право управлять своим народом так, как он сочтет нужным, он больше огорчался, чем сердился по поводу того, что его подданные решили ослушаться Бога и его законов, бросив вызов власти его наместника на земле. И будь у Джинни хотя бы малейшие сомнения в своей преданности королю, они исчезли бы в его присутствии. То, как держался король, можно было назвать только одним словом — величественно, и по отношению к нему возможны были лишь величайшие уважение и почтение. Она опустилась на одно колено в глубоком реверансе, когда комендант представил ее как дочь Джона Редферна. Джинни не удивило, что ее происхождению отдается большее предпочтение, нежели родству с Кортни. В первые дни войны ее муж слишком долго колебался, принять ли сторону короля. А отец ее был на стороне короля с самого начала и до своей гибели.

— Прошу вас, встаньте, госпожа Кортни, — сказал король мягким, приятным голосом, склонившись, чтобы взять ее за руку и поднять. — Ваш отец был дорогим и верным другом. Нам очень недостает его.

— И мне тоже, сир, — искренне ответила Джинни.

— Насколько я понимаю, вы разделяете нашу нынешнюю судьбу, — продолжал король Карл со странной улыбкой. — Пленница парламента.

— Подопечная парламента, так называют мое нынешнее состояние, сир, — ответила Джинни. — Но, по правде говоря, я считаю разницу чисто условной. Моя свобода ограничена в любом случае.

— Это верно и в отношении нас, не так ли, Хэммонд? — Король с насмешливой улыбкой посмотрел на несчастного коменданта, который не знал, как ему ответить. — Вы можете оставить нас побеседовать с госпожой Кортни. — Король отпустил Хэммонда небрежным взмахом руки и повернулся к Джинни. — У меня пока еще есть такая свобода, госпожа, — право быть с тем, с кем пожелаю. У вас есть новости о двух наших друзьях, насколько я знаю. — Он сел на обтянутый шелком стул и выжидательно посмотрел на Джинни.

Джинни, стоя перед ним, рассказала о пристанище в своем доме, о потайной комнате, переправах беглецов и, наконец, о побеге Эдмунда и Питера.

— Лодка уже была за мысом, когда полковник Маршалл появился на берегу, — солгала она, — так что он не смог помешать им. Они должны были благополучно добраться до другого берега, прежде чем силы «круглоголовых» были подняты по тревоге. — Она сожалела, что не может рассказать правду, которая представила бы Алекса в выгодном свете, но для этого ей пришлось бы сообщить гораздо больше.

Король Карл некоторое время молчал, и тишина заполнила освещенную свечами комнату. Джинни посмотрела через его плечо, в темную ночь за круглым окном. Она устала. День был утомительным, а для того чтобы добраться до Ньюпорта к утреннему приливу, им придется встать до рассвета.

— Вы очень смелы, госпожа, — сказал король и, помрачнев, добавил: — Таких, как вы, много по всей стране, они делают все, что в их силах, пока я заперт здесь и не могу даже словом поддержать их. Враги перехватывают моих нарочных, срывают каждый мой план. Наверно, мне никогда не покинуть этот остров, разве только мертвым.

— Не говорите так, сир. — Несмотря на усталость, Джинни не могла не откликнуться на нотки отчаяния в голосе короля. — Как вы сказали, многие борются за ваше дело.

— Но они нуждаются в поддержке, а я не могу передать ни слова из этой тюрьмы.

— Не могли бы вы доверить ваше послание мне, ваше величество? — не задумываясь сказала Джинни. Она и раньше надеялась, что представится возможность быть полезной, выполнить поручение своего короля и при этом обмануть полковника парламента, оставаясь его пленницей. Но этот шанс был великолепный. — Сир, я покидаю остров Уайт по приказу парламента, поэтому смогу доставить ваше послание в саму Англию. В Лондон я поеду под защитой парламента, как любой «круглоголовый». Никто не заподозрит пленницу в использовании своего плена для тайных подрывных действий. — Она улыбнулась, серые глаза заискрились, когда план стал принимать реальные очертания. Она поклялась Алексу, что сделает все во имя короля, а предстоящее задание оказалось даже ответственнее, чем она предполагала.

— А если вас обнаружат, дитя мое?

Джинни пожала плечами.

— Я рискну.

Король нахмурился.

— Я знал Александра Маршалла еще юношей. Он был близким другом моего племянника Руперта в более счастливые времена. Он предан своим принципам и безжалостен в их осуществлении. Я не хотел бы, чтобы вы впали в его немилость.