Лариса Черногорец - Крепостной княжич Страница 27

— Ловушка. Сколько их здесь еще.

— Никита, надо позвать на помощь

— Если поднимем шум — он скроется, это точно.

— Мы же не бросим лошадь здесь! В яме!

— Дашенька, когда вернемся, обязательно что-нибудь придумаем, а сейчас нужно дальше идти, причем пешком, дальше на лошади сквозь чащу не пробраться. Никита спешился и снял с лошади Дашу.

— Ты не устала? Может, отдохнем?

— Нет, пойдем дальше.

Никита привязал лошадь и сделал зарубку на дереве.

— Зачем это?

— Дальше я никогда не заходил! Чтоб не потеряться.

Тропинка закончилась, и начались непролазные заросли кустарника. Вот когда Даша поблагодарила сама себя за то, что надела мужскую одежду. Они шли, казалось, целую вечность, а лес как будто затягивал их и манил к себе. Остановились отдохнуть они, только когда Даша совсем уже падала от усталости.

— Дашенька, давай вернемся, может его уже нашли, а нет, тогда завтра продолжим, полдень уже, к темноте бы выйти надо.

Даша кивнула. Отдохнув и напившись воды из фляги, они направились в обратную дорогу. Казалось, сквозь лес они шли по Никитиным зарубкам, но дорога была неузнаваемой, а кустарник все гуще и чаще, тропинка все не появлялась. Несколько часов поисков правильного пути только ухудшили положение. Даша совсем выбилась из сил.

— Леший водит! — Никита раздосадовано покачал головой. Леший водит! Заблудились, Даша! Все! Заблудились.

— Ну, погоди, погоди, ты же знаешь, что можно по звездам идти, или по мху, даже я это знаю, пойдем на север.

— До утра не выйдем, Дашенька, а ночью по кустам здесь не продраться, и потом, про капканы и ловушки помнишь?

— Что же делать?

— Ждать утра. Давай найдем поляну почище, будем к ночлегу готовиться, костер разожжем. Утром дорогу будем искать.

Они направились через кустарник к далекой прогалине, которую заметил Никита. Лес, словно расступившись, открыл полянку, со стоявшей на ней избой.

— Смотри! Изба, — Даша радостно захлопала в ладоши.

— Тс-с! — Никита пригнулся и прошел вперед, — Это его изба, стой здесь!

Он прокрался к окну, вынув кинжал, и тихо заглянул внутрь, затем подошел к срубу и посмотрел в колодец. Обежав вокруг, Никита слегка толкнул дверь в баньку. Затем приоткрыл дверь избы и проскользнул внутрь. Даша стояла, зажмурившись и прижавшись к дереву.

— Даша! Иди сюда, тут никого нет. — Никита вышел на порог и, взяв её за руку, завел внутрь.

Изба, снаружи такая неказистая, изнутри была чистой и даже уютной. Простая обстановка, деревянная кровать, стол, скамья, печь, все это никак не вязалось с огромным количеством книг на полках. Шекспир и Мольер соседствовали с трудами по алхимии, книгами о ядах, учебниками по естествознанию и астрономии. Напротив окна стоял широкий стол, на котором были пучки трав, сушеные грибы, различные колбы и коробочки. Все было в идеальной чистоте и порядке. Никита покачал головой:

— Недаром его люди боятся. Все считают его колдуном. Ты посмотри, сколько тут всего, и какая чистота вокруг.

— Это говорит о том, что он человек тщательный и педантичный. И уж если чего-то задумал — не откажется ни за что. Поздравляю, Никита, мы имеем дело с опасным типом. Может быть даже действительно сумасшедшим!

— Думаю, сделаем засаду. Подождем его здесь, рано или поздно он вернется, да и полиция найдет это место. Мы его обязательно поймаем. — Никита посмотрел на Дашу, в лице которой читалось уже меньше решительности, — Или дождемся утра и пойдем домой? Как скажешь?

— Нет, остаёмся, я не собираюсь всю оставшуюся жизнь в страхе ожидать, что мне капканом оторвет ногу или меня отравят, Посмотри, — она подошла к полке и протянула Никите книгу, — из академии отчислили студента, у которого нашли такую. Это о приготовлении ядов, это запрещено, конечно, может только в Европе.

— Надеюсь, он скоро появится. Провизии у нас маловато, хватит только на сутки. Но ты не бойся, — он подмигнул Даше, — со мной не пропадешь!

Смеркалось, Даша свернулась клубочком на кровати, а Никита присел на скамье за дверью. Ночная тишина накрыла лес. Даша уснула под пение сверчка. Никита как мог долго смотрел в темноту, ожидая малейшего шороха за стеной, но вскоре сон сморил и его.

Четвертые сутки подряд Даша с Никитой ждали в избе Седого. Ни он, ни полиция, никто другой так и не показались на поляне все это время. Провизия давно закончилась, и Никите удавалось добыть только мелкую дичь с помощью силков. Даша сидела у окошка с книгой, пока Никита ощипывал рябчика.

— Я так хочу просто помыться! — она обернулась к Никите, — ты себе не представляешь!

— Так в чем проблема, — он хитро улыбнулся, — сейчас мы тебе затопим баньку!

— Баню! Здесь?!

Да еще какую! — он закончил с рябчиком и положил его в чугунок, залив водой. — Пока наша еда готовится, я тебе устрою настоящую черную баню, это тебе не китайские ароматы с иголками!

Никита вышел из избы и скрылся с топором в лесу. Послышался стук, через два часа он вернулся, неся связку хвороста и дров. Еще немного времени спустя Даша, раздевшись, поливала себя из ушата теплой водой. В бане было так жарко, что её кожа еле терпела горячий воздух. Внезапно вошел Никита, раздетый до пояса, и плеснул из ковша на каменку березового отвару. Горячий пар клубами обволок обоих, в следующую секунду сильные руки подняли Дашу и уложили на скамью.

— Никитка, выйди. Ну не надо!

— Уж не стесняешься ли ты меня? Я то конечно выйду, но ты знаешь, что с банником молодым девушкам наедине оставаться очень опасно! — он веселился от души, — Банник- это как домовой, только живет в бане. С молодыми девушками он частенько шалит, и даже может под видом любимого мужчины заниматься с ними любовью, а потом защекочет до смерти, — Никита смеялся, — ну так я пошел!

— Нет, нет, останься!

— Ну, хорошо, а теперь я буду тебя парить, перевернись на живот!

Даша послушно улеглась на лавку. Никита взял два распаренных веника и принялся водить им над Дашиным телом. Затем начал слегка похлопывать. Затем все сильнее и сильнее. Замечательный запах березовых листьев, горячий пар так расслабляли, что Даше захотелось спать прямо здесь, и вдруг, тело, словно кипятком обожгло. Никита вылил на неё сверху ушат ледяной воды. Даша вскочила и кинулась на него с кулаками. Он поймал её, обнял, не давая даже двигаться, стал целовать. Он снова был с ней, поначалу сопротивлявшейся, но вновь и вновь таявшей от его поцелуев. Только с наступлением темноты он отнес её, на руках в избу, где она, едва одевшись, расчесав свои густые кудри и пригубив горячего бульона, тут же уснула, словно устала от тяжелой работы. Еще одна ночь. Еще одна ночь, когда он будет сидеть на лавке за дверью с кинжалом в руке, ожидая врага.