Джулия Гарвуд - Добрый ангел Страница 27

— А ведь это прекрасная вещь, не так ли?

Она могла только кивнуть в знак согласия.

— Теперь идите домой, дитя, — распорядился он. — Лаэрд Мак-Бейн удивится, где это вы пропадаете.

Джоанна поднялась и предложила свою руку Огги, чтобы помочь ему.

— Спасибо вам за прекрасный день, Огги. Старик улыбнулся:

— Вы уже переняли мое произношение, дитя. Это мне нравится. Вы ведь умница, не так ли? В ваших жилах должна течь хотя бы капля нашей крови.

Она поняла, что он поддразнивает ее, поклонилась и собралась уйти. Но прежде спросила:

— Но вы захотите взять меня завтра с собою на гребень холма?

— Возможно, — ответил он.

Джоанна улыбалась. День прошел совершенно восхитительно. Разумеется, ее привел в некоторое смятение гнев мужа, но это не было ужасно. К тому же она узнала кое-что важное о своем супруге: он умеет совладать со своим гневом. Гнев не управляет им — это было для нее настоящим откровением.

Колум ждал ее на гребне холма. Он наклонил голову в знак приветствия, и они пошли вместе к башне.

— Я наблюдал, как вы играли с Огги, — заметил он.

— Это было забавно, — откликнулась Джоанна. — Знаете ли, Колум, я думаю, что Огги — один из самых интересных людей из всех, которых я знала, исключая, конечно, моего отца.

— Мне Огги тоже напоминает моего отца. Он рассказывает такого же рода пикантные истории о прошлых временах и так же, как и отец, всегда смешивает правду с легендами. — Желая сказать ей приятное, Колум прибавил: — Огги был бы польщен сравнением с вашим отцом.

— Он был бы оскорблен, — поправила она, смеясь. — Мой отец был англичанином, Колум. Огги не смог бы не обратить внимания на этот факт. — И она переменила тему разговора: — У вас, наверное, были более важные обязанности, кроме как не спускать с меня глаз. Разве мой супруг поручил вам следовать за мною весь день?

— У меня нет обязанности важнее, чем охранять мою госпожу, миледи, — отвечал солдат. — Однако завтра наблюдать за вами будет поручено Киту.

— Кит — это первый командир маклоринских солдат?

— Так. Он отвечает за них только перед лаэрдом.

— А вы — первый командир макбейновских солдат?

— Да.

— А почему?

— Что почему, миледи?

— Почему нет одного командира и для макбейновских и для маклоринских солдат?

— Вероятно, этот вопрос вы могли бы задать супругу, — заметил Колум. — У него есть веские причины для того, чтобы позволить маклоринцам иметь своего собственного командира.

— Хорошо, я спрошу его, — сказала она. — Мне интересно узнать все о здешней земле и ее людях. Но где мой муж?

— На облаве, — ответил Колум. — Он может вернуться в любой момент. А вы заметили, миледи, что мы говорим по-гэльски? Вы удивительно быстро усваиваете наш язык, ведь вы учили его всего лишь четыре недели перед тем, как приехать сюда.

Она покачала головой:

— Нет, Колум, я добросовестно учила его почти четыре месяца, с отцом Мак-Кечни. В тот момент, когда ваш лаэрд спросил меня, сколько времени я изучала гэльский, я была взволнованна и нужные слова выскочили у меня из головы. О, я вижу по вашему лицу, что мое произношение все еще ужасно.

Странно, но, как только Колум заметил, что она говорит по-гэльски, она опять стала спотыкаться о слова, а ее выговор временами был просто ужасен.

Они уже пересекли двор, когда Колум заметил лаэрда.

— А вот и ваш муж, миледи.

Джоанна поспешно выпрямилась, откинула прядь волос назад на плечи, потерла щеки, чтобы вызвать румянец, и поправила складки на пледе. Заметив, в каком состоянии были ее руки, совершенно измазанные грязью из-за веселого времяпрепровождения с Огги, она быстро спрятала их за спину.

Земля дрожала под копытами коней, когда отряд воинов въехал на ближайший косогор Габриэль скакал впереди всех на одной из тех лошадей, которых она подарила ему в день их свадьбы. Это была самая горячая из всей шестерки, белая, как свежевыпавший снег, без единой отметины. Она легко несла на себе всадника.

— Он выбрал мою любимую лошадь, — сказала Джоанна Колуму.

— Она красавица.

— И сама это знает, — добавила Джоанна. — Рейчел ужасно тщеславная. Она любит делать курбеты, чтобы порисоваться.

— Это потому, что она гордится выпавшей ей честью нести на себе нашего великого лаэрда, — заявил Колум.

Она решила было, что он пошутил, и прыснула со смеху, но Колум даже не улыбнулся, и ей стало ясно, что он говорил серьезно.

Колум же не знал, отчего она смеется. Взглянув на нее, он увидел грязь, которую она оставила на щеках, когда терла их, и улыбнулся тоже.

Пес Габриэля бросился навстречу хозяину и страшно напугал Рейчел. Лошадь попыталась ударить копытом и одновременно поднялась на дыбы. Габриэль осадил ее и спешился.

Пес кинулся к Габриэлю и положил передние лапы ему на плечи. Теперь собака была почти одного роста со своим хозяином и выглядела почти так же свирепо. У Джоанны при виде этой пары от страха задрожали колени. Пес пытался облизать Габриэлю лицо. Ее супруг уворачивался от ласк своего любимца, но крепко хлопнул его по спине в знак одобрения и, оттолкнув его наконец, повернулся к жене.

Она спросила себя, не хочет ли он, чтобы и она положила руки ему на плечи и поцеловала его в знак привязанности. Эта мысль развеселила ее. Она шагнула вперед, но тут же пес зарычал на нее, и она резко остановилась.

Габриэль сам пошел к ней, и вместе с ним к ней приближалась собака.

Ее робость позабавила Габриэля, он никак не мог понять, почему собака так напугала ее. Пес снова зарычал, она отступила снова, и Габриэль приказал волкодаву прекратить свой страшный рык.

Маклоринские солдаты наблюдали за лаэрдом и его женой. Кое-кто из них усмехнулся, заметив ее страх. Другие покачали головами.

— Ваша облава удалась, милорд? — спросила Джоанна.

— Да.

— И было взято достаточно зерна? — спросил Колум.

— Более чем достаточно.

— Разве вы охотитесь за зерном? — удивилась Джоанна.

— И еще за кое-чем необходимым, — объяснил ей муж. — А отчего это у вас на лице грязь, жена?

Она стала поспешно вытирать щеки. Габриэль взял ее руки в свои и взглянул на них.

— Я помогала Огги рыть ямки.

— Я не хочу, чтобы моя жена пачкала себе руки. Он произнес это так, словно внушал жене нечто чрезвычайно важное. Ее супруг был явно недоволен ею.

— Но я уже объясняла…

— Моя жена не должна заниматься повседневными делами.

Она рассердилась:

— Но ведь у вас только одна жена, милорд.

— Ну так что же? Конечно, одна.

— Тогда вашей жене неизбежно придется пачкать руки, — сказала она. — Мне жаль расстраивать вас, но я могу вас заверить, что я наверняка испачкаю их снова.