Элизабет Бикон - Охота на герцогиню Страница 27

Джек проклинал бродяг, которые предпочитают покушаться на его пределы в темное время суток. Из-за их пагубных привычек лучшие мужчины вынуждены проводить большую часть ночи вне своей постели. Но это, разумеется, наименее тяжкое из их прегрешений. Похоже, у него завелся враг, этот трусливый шельмец постарался лягнуть его, распуская вздорные слухи о нем и Риче. Джек чувствовал, что вокруг сгущаются тучи и разгорается скандал на пустом месте, потому глупо сидеть и ждать, когда противник нанесет следующий удар. Те, кто мечтает стравить его с Сиборнами, скоро поймут: не стоит дергать за хвост признанного вожака стаи, он быстро спустит на них свою свору. Но прежде чем мобилизовать все силы своего клана, надо выследить и опознать подлого труса, стереть в порошок, ради того он и все его соратники ходят теперь в ночной дозор вокруг Эшбертона.

Джек отнюдь не высокомерный и замкнутый аристократ, как мнилось его неуловимому противнику, однако следовало внушить именно такое представление о себе хитрому злодею. Поэтому при свете дня он изображал из себя самодовольного лорда, которому можно и должно созвать в свой дом лучших невест света. Но с наступлением темноты он отпускал себя на волю — ловить врага, и если после ночной облавы запирался у себя в кабинете, никто за его пределами не знал, что он восполняет недостаток сна, манкируя нудной дневной охотой на герцогиню. Ничего, как только они узнают, кто тот искусный дьявол, он сможет нейтрализовать его, и уж тогда отоспится как положено ночью.

Он осторожно поерзал, устраиваясь удобнее на жесткой площадке, хмуро оглядел темную усадьбу, покойно притихшую под полной луной, и еще раз тщательно взвесил свое решение.

Он никогда не заснет спокойно в своей постели, если рядом не будет Джесс. Он вспомнил ту чудную и вместе с тем крайне неудовлетворительную сцену среди руин Эшбоу, где был с ней сегодня днем, и едва не застонал от ярости. Джек был на волосок от того, чтобы овладеть желанной женщиной, но все сорвалось из-за одного простого слова, которое не смог вымолвить, а на другое она не соглашалась. Мог ли солгать и притвориться, что не понаслышке знает о так называемой любви? «Нет», — ответил он сам себе, подавив еще один яростный рык, предпочитая оставить его для своих врагов.

Кулаки его гневно сжимались во мраке — он решительно не способен смиренно ждать. Однако условия ночной разведки весьма располагали к размышлениям. Джек старательно пытался отвлечься, но плоть то и дело напоминала ему о Джессике Пэндл, она пленила все его чувства и укоренилась в его желаниях так глубоко, что малейшее воспоминание о ней повергало его в безутешную ярость. Мятежное безумство отверженного — крайне нежелательная эмоция, хотя, признаться, новизна переживаний могла бы спасти его душу. Будь он одним из тех легендарных маркграфов, ему пришлось бы сражаться за все свои притязания, тогда был прав тот, кто выжил. Но судьба наделила его благодатным правом первородства и хранила от жестоких битв за власть и богатство, которыми так увлекались его предки.

Он возмужал, взвалив на свои плечи тяжелое бремя завоеваний прадедов, но ему и в голову не приходило, что нести подобный груз — привилегия, однако если рядом с ним будет верная герцогиня, он сумеет окончательно разделаться со своими детскими страхами, принять на себя всю ответственность и предъявить свои права. Он припомнил, как наивно ужасался беспардонности светских охотниц за мужьями, наперебой тащивших его под венец, а затем научился отпугивать их равнодушным пожатием плеч и циничной улыбкой. Правда, прежний невинный юноша все еще тревожил его душу. Неудивительно, что он предпочел развлекаться в клубах и театрах с куртизанками, тем самым приобретя репутацию повесы. Те ночные разбойники, возможно, вознамерились облегчить ему бремя, забрав себе часть его наследства, но они, по крайней мере, не пытались женить его.

Раньше у него был Рич и отец Рича, так что было с кем делиться. Как ему не хватает теперь их обоих! Лорд Генри Сиборн слыл молчуном и наказал сыну и племяннику не доверять никому, только друг другу, защищаться спина к спине, связываться только с теми любовницами, которые умеют блюсти чистоту и верность, пока джентльмен занят делами, а уж если играть, так предварительно удостоверившись, что в кости не вложен свинец. Он и теперь словно слышал дядин наказ — приложить все усилия к тому, чтобы обрести невесту, не способную лгать, такую как Джесс. Но он не мог поклясться в вечной безумной любви к ней, а она не выйдет за него замуж, пока он этого не скажет. Однако он не будет лгать ни ей, ни всем остальным. И это тупик.

Вперившись в ночь застывшим взглядом, он понимал, что врага сегодня не дождаться, тьма уже отлетела далеко к югу, словно пыталась удивить человека, который давненько не наблюдал здесь рассветы. Ему почти удалось разогнуть затекшие ноги, чтобы пуститься в обратный путь до Эшбертона, к своей оставленной герцогской постели. Однако Джек понимал, что его полусогнутая фигура весьма заметна в предрассветных сумерках и представляет собой хорошую мишень, впрочем, его враг теперь не в лучшем положении. Он пригнулся еще больше, но, услышав, как кто-то шевелится поблизости, застыл, распластавшись на земле.

Сгорая от нетерпения, он поерзал на жестком грунте, разминая сведенные судорогой конечности и готовясь к бою. Пропел черный дрозд, спросонья пробуя голос, и Джек смог рассмотреть весь предрассветный хор: пернатые прихорашивались, готовясь славить праздник восходящего солнца. Стриж, гоняясь за беспечной мошкарой, пронесся над самой головой, и Джек услышал его пронзительное верещание и стал зачарованно наблюдать за свободным посвистом остроконечных крыльев небесного акробата, отвлекшись от иных звуков и видений, возникших в предрассветной тишине.

— Это я, ваша светлость, — прошептал Джо Брандт совсем рядом, и Джек еще раз поразился талантам своего слуги, который смог незаметно подкрасться в темноте. — Отец велел передать вам: мы только что видели кого-то среди руин.

— Может, сова полетела следом за тобой? — шепнул Джек.

— Нет, он двинулся прямо к деревне, а отец идет за ним по пятам, — лаконично пояснил Джо. — Ни одна собака не разнюхает его след, отец знает свое дело, — уверенно усмехнулся мальчишка, Джек посетовал, что никогда не подозревал о семейной традиции Брандтов выкрадывать дичь по ночам.

— Тогда нам можно вернуться в Эшбертон и немного поспать, — сказал Джек и встал в растрепанных чувствах, вроде той дебютантки, которая явилась на бал с радужными надеждами, а ее так и не пригласили на танец. — Иди домой и скажи отцу, что до полудня вы оба можете не появляться на конюшне, иначе мне захочется узнать, отчего он не может передоверить своих драгоценных кляч Эймосу.