Жюльетта Бенцони - Недостойные знатные дамы Страница 28

Встреча, похоже, не доставила радости ни тому, ни другому; однако судья, будучи из них двоих более темпераментным, первым пошел в атаку.

— Что я вижу! — воскликнул он. — Вы выходите из дома девицы дю Шато?

— Что вижу я! — парировал собеседник. — Вы направляетесь в этот дом?

Гэро с силой хлопнул себя по шляпе, словно желая убедиться, что она прочно сидит у него на голове.

— Если я туда вхожу, значит, я имею на это право! Довожу до вашего сведения, что девица Виоланта почтила меня своей благосклонностью, и я имею обыкновение два раза в неделю ужинать у нее. Сегодня мой вечер, поэтому я и пришел сюда.

Исполненным благородства жестом Бюрде запахнул плащ; увы, величия это движение ему не прибавило: достигнув почтенного возраста, доктор был тощ, сед и обладал землистым цветом лица, отчего вряд ли мог рассчитывать на бешеный успех у женщин.

— Довожу до вашего сведения, — ответил он, подражая голосу приятеля, — что это я пользуюсь благосклонностью девицы Виоланты и ужинаю у нее два раза в неделю. А если сегодня я пришел сюда без предупреждения, то исключительно для того, чтобы доставить ей удовольствие и вручить одну из тех очаровательных безделушек, которые сегодня приобрел специально для нее.

Воцарилась продолжительная тишина, за время которой нотабли успели успокоиться. Возраст обоих уже не позволял устраивать потасовку из-за прекрасных глаз красотки. Более того, оба были достаточно умны, чтобы сообразить, что эта юная и хорошенькая девица дарит им свое расположение отнюдь не из-за их внешности, и если бы не солидное состояние, они бы не имели никакого шанса ей понравиться.

Гэро вновь первым нарушил молчание:

— Да простит меня господь, друг мой, но я чуть не ударил вас, и теперь мне стыдно за подобный порыв. Нас явно провели, но если говорить начистоту, то люди, подобные нам, заслуживают такого отношения. У каждого из нас есть жена и дети, а мы волочимся за красоткой, которой годимся в дедушки!

Радуясь тому, что дело явно кончится миром, Бюрде хлопнул приятеля по плечу:

— Клянусь, вы правы! Не будем ссориться из-за девчонки, она этого не заслуживает. Надеюсь, вы сохраните нашу встречу в секрете?

— Еще бы! И, полагаю, вы тоже?

— Само собой разумеется. Кстати, не вижу смысла что-либо менять в распорядке, установленном для нас нашей очаровательной подружкой. Признаюсь вам, я имею слабость дорожить своими ужинами в этом доме.

— А я — своими…

— В таком случае, раз вас ждут, идите себе на свидание, друг мой. И простите мне, что сегодня вечером я изменил своим привычкам.

Судья заключил приятеля в обьятия.

— Честное слово, дорогой Бюрде, иметь такого соперника, как вы, одно удовольствие! Теперь, когда каждый из нас посвятил другого в свою маленькую тайну, все становится гораздо проще.

На самом деле красавица, о которой шла речь, стоила того, чтобы ради нее пойти на некоторые неудобства. Лет восемнадцати от роду, она была высока ростом, великолепно сложена, с золотистой кожей и пламенным взором черных глаз, которыми она была обязана своему португальскому происхождению; черные и блестящие волосы были настоящим ее украшением.

Доподлинно известно было только то, что родилась она в Португалии и звали ее Виоланта. Однако откуда взялась вторая часть ее имени — дю Шато, — которую она произносила с особой гордостью, не знал никто. По одним слухам, она была вдовой знатного испанца, который плохо кончил, по другим — дочерью богатых родителей, изгнанной отцом из родного дома из-за какой-то темной истории.

Как бы там ни было, сейчас красавица Виоланта жила за счет своих прелестей, то есть была всего лишь куртизанкой — разумеется, начинающей, но уже подающей большие надежды. Ей хватило одного взгляда, чтобы вскружить голову спешившему по улице Тулузы солиднейшему Пьеру Бюрде, и одной улыбки, чтобы вышедший на прогулку Франсуа де Гэро забыл и о своей респектабельности, и о многолетней супружеской верности. С тех пор оба нотабля начали вкушать такие плотские радости, о возможности которых они даже не подозревали, прожив всю жизнь подле своих почтенных, но суровых супружеских половин.

После знаменитой встречи перед дверью некоторое время все шло своим чередом и ко всеобщему удовольствию. Так, очевидно, могло бы продолжаться бесконечно долго, если бы вскоре оба приятеля, связанные теперь дружбой, можно сказать, «на жизнь и на смерть», к удивлению своему, не заметили, что не только они возложили на себя обязанность обеспечивать счастье девицы Виоланты. Однако, если они оба прежде всего заботились о хлебе насущном для знойной красавицы, то третий, судя по всему, угождал ее чувствам: это был очень красивый малый по имени Антуан Кальдела — студент мэтра Бюрде.

Проведав про тайный роман Виоланты, оба почтенных мэтра изрядно огорчились. Однако жизненный опыт подсказал им, что принять наилучшее решение можно только после всестороннего его обдумывания. Чтобы хорошенько все обсудить, они решили встретиться спустя несколько дней после праздника Богоявления и, воспользовавшись отсутствием мадам Гэро, поужинать в доме судьи, расположенном на улице Филатье. За ужином они вначале мирно беседовали о посторонних вещах. Когда же настало время десерта и слуги, поставив на стол ликеры, удалились, Бюрде, перегнувшись через стол, обратился к своему приятелю:

— А теперь поговорим о деле. Какие у вас предложения, друг мой? Я, признаюсь честно, пребываю в совершеннейшей растерянности.

Судья, потихоньку смаковавший сладкий ликер, поставил бокал на стол:

— Кажется, я нашел решение. Конечно, наличие этого хлыща не может нам нравиться, но попробуем быть выше подобных мелочей… и поведем себя как истинные друзья нашей прелестницы!

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего особенного. Мы с вами уже не молоды, и как только мы отойдем в мир иной, наша красавица останется без средств к существованию. Хуже того, она тотчас станет жертвой клеветы и интриг и непременно окажется в лапах у какого-нибудь прощелыги, который будет использовать к своей выгоде ее красоту и мягкость характера. Если мы хотим обеспечить будущее Виоланты и оградить ее от проходимцев, подобных этому студенту, мы должны прибегнуть к лекарству, именуемому браком. Надо выдать ее замуж!

— Выдать замуж?! И вы считаете такое решение правильным?

— Поверьте мне, лучшего нам не придумать. Будучи замужем, Виоланта больше не сможет принимать прохвостов вроде вашего студента. Она станет почтенной женщиной и будет обязана соблюдать приличия…

— Вы меня удивляете, мой друг. Разумеется, она не сможет больше принимать студентов. Но ведь также она не сможет… принимать и нас!