Джоанна Хиксон - Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы Страница 28

Внезапно королева объявила о своем намерении присоединиться к дофину в Мелёне и настояла, чтобы дофина отправилась с ней. Изабо, по-видимому, надеялась добиться примирения. Однако Луи этого не желал. Едва королевскую барку заметили у пристани Мелёна, дофин и остальные принцы оседлали коней и поскакали в Париж. Екатерина, в отсутствие королевы удивившая двор мгновенным выздоровлением, была поражена, когда ее брат, с ног до головы забрызганный грязью, внезапно ворвался в ее салон.

– Вина мне! – раздраженно воскликнул дофин с порога.

От неожиданности все, кто был в салоне принцессы, разбежались по углам. Судя по всему, Людовик пребывал в скверном расположении духа, и в его присутствии комната вдруг стала очень тесной. Дофин схватил серебряный кувшин со столика у стены, сделал мощный глоток и презрительно сплюнул.

– Тьфу! Лошадиная моча! Тащите хорошего рейнского и что-нибудь поесть. Я весь день провел в седле.

Екатерина дала мне знак выполнить его приказ. Луи откинул капюшон, стянул перчатки для верховой езды и заорал на испуганных фрейлин:

– Вон отсюда! Я хочу остаться с сестрой наедине!

В королевском погребе я набрала кувшин рейнского вина и отправилась на кухню, где выложила на большое блюдо гору булочек. Нагруженная яствами, я вернулась в салон. Екатерина смиренно стояла у горящего камина, а дофин расхаживал по комнате и орал во всю глотку. Впрочем, при моем появлении он резко остановился и недовольно взглянул на меня.

– При Метте можешь говорить свободно, – поспешно сказала Екатерина. – Это мой старейший и самый верный друг. И твой, кстати, тоже. Ты узнаешь ее, Луи?

Дофин выхватил у меня кувшин и принялся пить, глядя на меня своими поросячьими глазами. Опомнившись, я почтительно опустилась на колени, радуясь возможности не смотреть на то, как струйки вина текут по многочисленным подбородкам дофина. Наконец он причмокнул губами и небрежно вытер рот тыльной стороной ладони.

– У нас была нянька по имени Метта, – сказал он, опуская кувшин.

– Да, это она и есть, – кивнула Екатерина.

Однако Луи уже заметил булочки.

– О, еда! Подыхаю от голода!

Он отобрал у меня блюдо и плюхнулся в высокое кресло, пролив вино на шелковые подушки. Чулки, обтягивающие толстые ляжки, были заляпаны грязью и пачкали парчовую обивку кресла. Я подавила печальный вздох и придвинула столик поближе к дофину. Луи водрузил блюдо на столешницу и схватил булочку, не сводя с меня пристального взгляда. Я покраснела и поспешно опустила голову.

– А я помню тебя, Метта! – заговорил он с набитым ртом. – Ты приносила нам пироги и пирожные – единственное, что спасало нас от голода. Так теперь ты доверенная служанка моей сестры? Прекрасно! Только сейчас тебе здесь не место. Оставь нас.

За спиной дофина Екатерина кивнула в направлении гардеробной – алькова, спрятанного за тяжелой портьерой, – и подняла глаза к потолку. Из этого немого представления я поняла, что принцесса опасается непредсказуемого нрава братца и желает, чтобы я была рядом. За занавесом я прижалась к внутренней стенке, стараясь не думать о том, что сделает со мной дофин, поймай он меня за подслушиванием.

– Луи, у меня мало времени, – сказала Екатерина. – Я иду на мессу с королем.

– Почему ты не поехала с королевой в Мелён? – спросил он.

– Мне нездоровилось. Она взяла твою жену для компании.

– Тьфу! – смачно сплюнул Луи. – Они стоят друг друга. Служат одному и тому же делу.

– И что это за дело? – спросила Екатерина.

– Они на стороне бургундцев, неужели не ясно? – проворчал Луи. – Ты уже наверняка заметила, что наша мать – двуликий Янус. Она украдкой отправляет деньги из королевской казны герцогу Бургундскому. Мои люди сейчас разыскивают сокровища, которые мать припрятала в ожидании приезда герцога. Она строит заговор, чтобы вернуть его ко двору, потому что думает, что он устранит меня и разделит с ней власть. Как бы не так! Он превосходит ее коварством. Нет, у нее ничего не выйдет. Я решил упредить их обоих – и всех этих интриганов, принцев крови. Пока они в Мелёне, я намерен распустить совет и объявить свое единоличное регентство. Скоро выйдут эдикты за именем короля, приказывающие всем принцам удалиться в имения. Королеве я велю оставаться в Мелёне, а жену отправлю в монастырь Сен-Жермен-ан-Ле. Я разделю их всех, чтобы положить конец бесконечным заговорам. Пора мне самому управлять страной.

Наступила продолжительная тишина. Под тяжелой поступью дофина заскрипели деревянные половицы. Я задрожала от страха, но Людовик развернулся и зашагал обратно.

– Почему ты молчишь, Катрин? – грозно вопросил он. – Сомневаешься в моих мотивах или в моих способностях?

– Ни в том, ни в другом, – поспешила она заверить. – Но подчинятся ли принцы? Ведь Анжу, Берри и Бурбоны могут объединить усилия и двинуться на Париж…

– Не посмеют, ибо знают, что я имею право повелевать! – властно заявил Луи. – Я – дофин! Кроме того, эти позеры-принцы не способны оставаться друг с другом в согласии достаточно долго, чтобы поднять флаг, не то что армию. Коннетабль д'Альбре командует королевской гвардией и верен трону, то есть мне. Отныне ни один из наших вассалов не войдет в Париж и не приблизится к королю без его или моего разрешения. Пусть едут в свои заброшенные поместья и вершат свои дела там. Ты согласна со мной?

– Да, Луи, я тебя полностью поддерживаю, – ответила Екатерина слабым голосом.

Я съежилась за портьерой. У бедняжки Катрин не было выбора, ведь в ее возрасте сам дофин еще сидел за книгами под присмотром наставников.

– Рад слышать, – одобрительно заявил Людовик. – Итак, ты остаешься со мной, в Париже, и не поедешь к королеве, даже если она велит тебе к ней явиться.

Я в отчаянии сжала руками голову. Бедная моя девочка! Она всего три месяца назад покинула монастырь и уже стала пешкой в борьбе за власть между братом, матерью, дядей и кузенами!

Враждующие принцы поступили, как им было велено. Возможно, они устали от бесконечных споров – я бы на их месте устала. Герцог Бургундский уже находился во Фландрии, но герцог Орлеанский увез новую герцогиню и ее родителей в свой замок в Блуа, герцог Беррийский отправился в Бурж, герцог Бурбонский – в Бурбон, герцог Анжуйский – в Анжер. Менее родовитые дворяне последовали примеру своих повелителей; с ними отправились их семьи и слуги. Жан-Мишель рассказывал, что вести по дорогам обозы с продуктами из королевских поместий стало кошмаром, потому что все дороги из Парижа забиты колоннами всадников, карет и повозок, идущих во встречном направлении.