Барбара Картленд - Волшебные чары Страница 28

Миссис Брук онемела от изумления и, не веря собственному слуху, глядела, пораженная, на продолжавшего маркиза:

– У меня есть сестра, леди Лэнгдон, которая овдовела и чувствует себя одинокой и несчастной после того, как ее муж был убит в битве при Ватерлоо. Я знаю, что она получит огромное удовольствие, сопровождая Гермию на балы и вводя ее в светский мир.

Скривив губы в улыбке, он добавил:

– Она также, я думаю, обладает очень хорошим вкусом в выборе нарядов и будет в восторге от возложенной на нее роли сказочной феи, наряжающей Гермию!

– Это… невозможно! – задохнувшись от неожиданности, выговорила миссис Брук. – Мы не смогли бы принять такого подарка!

– Нет ничего невозможного, – возразил маркиз, – если, конечно, вы не откажете своей дочери в том, что для нее лучше всего. И это – возможность, которую просто нельзя упускать.

Поскольку это было несомненной истиной, миссис Брук не смогла ничего ответить, и маркиз продолжил:

– Я сам дам небольшой бал для Гермии в моем доме в Лондоне, а моя сестра позаботится, чтобы она была приглашена на все другие балы вплоть до окончания сезона. Так что нам остается сделать только одно.

– Что же это? – спросила миссис Брук голосом, казалось, доносившимся откуда-то издалека.

– Мы должны доставить Гермию в Лондон к началу следующей недели, – сказал маркиз. – Сезон будет продолжаться не слишком долго, поскольку регент скоро отправится в Брайтон, а после этого многие начнут закрывать свои дома и разъезжаться в деревни.

Улыбнувшись вновь, он добавил:

– Следовательно, ваша магия должна немедленно поставить меня на ноги, миссис Брук, и затем волшебная сказка для Гермии начнет разворачиваться!

– Я не… могу поверить тому, что я… слышу! – сказала миссис Брук странным голосом, и Гермия увидела слезы, скатывающиеся по щекам ее матушки.

Только когда Гермия в ту ночь отправилась спать – после того как она долго говорила с отцом и матушкой о том, что запланировал маркиз, – она подошла к окну спальни и взглянула через него на луну и звезды.

С того момента, как маркиз начал раскрывать им его план, она думала, что живет в своих мечтах, и не могла поверить, что ее молитвы исполнились.

И тем не менее, как будто маркиз действительно взмахнул волшебной палочкой, перед ней наяву стал подниматься занавес, открывая ей будущее, столь сверкающее и столь великолепное, что она чувствовала себя летящей по небу на яркой звезде.

Единственное, что пугало ее, – это то, что скажет Мэрилин, а также возможный гнев ее дяди и тети, когда они узнают о происходящем.

Кроме того, она думала о лесопилке, которая столько значила для отца, и знала, что граф принял это предложение маркиза только потому, что верил, что оно исходит от человека, которого он прочит в свои зятья.

Когда Гермия думала об этом, ей казалось, что чья-то холодная рука убирает тонкую сияющую вуаль с ее глаз и звезды перестают сиять для нее столь ярко.

Может быть, прежде чем маркиз оставит их, он сделает предложение Мэрилин, и тогда они не будут удручены тем, что он поручит своей сестре опекать ее в свете.

«Он благодарен… конечно, он благодарен мне, – говорила себе Гермия, – и, как он говорит, он хочет оплатить свой долг».

Она пыталась объяснить себе происходящее с нею с практической стороны, но почему-то это портило тот восторг, который она ощущала.

Хотя она редко так делала, но сейчас сдвинула занавеси, на окне, закрывшись от великолепия ночи, и легла в постель в темноте.

Лежа в кровати без сна, она неожиданно для себя стала думать о том, что маркиз скажет Мэрилин, когда будет просить ее руки, и что она почувствует, когда он поцелует ее.

При мысли об этом она как будто вновь ощутила твердость его губ, требовательно и настойчиво прижавшихся к ее губам.

Она знала, что, хотя он никогда не поцелует ее вновь, она не сможет забыть, что он был первым мужчиной, сделавшим это.

Глава 6

Гермия вошла вслед за леди Лэнгдон в большой мраморный вестибюль и спросила лакея:

– Его светлость уже вернулся?

– Его светлость вернулись несколько минут назад, мисс, и прошли в свой кабинет.

Гермия подождала, пока леди Лэнгдон не вступит на лестницу, ведущую наверх, и лишь тогда сказала:

– Я хотела бы поговорить с вашим братом, если я вам больше не нужна.

– Нет, не нужна, мы закончили все, что нам предстояло сделать этим утром, поэтому иди и поговори с Фавианом, – ответила леди Лэнгдон с улыбкой и пошла наверх по изысканной резной лестнице, ведущей к парадным залам на втором этаже.

Дом маркиза был совсем не таким, каким ожидала его увидеть Гермия.

Это был один из самых больших особняков на Пиккадилли и по великолепию и внушительности превосходил даже своего владельца.

На первом этаже были расположены столовая, библиотека, комнаты для завтрака и для работы с управляющим и кабинет, где маркиз располагался, когда бывал один.

Все гостиные и приемные комнаты располагались на втором этаже, а верхняя площадка двойной лестницы, казалось, была предназначена для хозяйки дома, сверкающей бриллиантами и встречающей своих гостей, поднимающихся по великолепной лестнице.

На втором этаже были две большие гостиные, примыкающие друг к другу так, что они могли превратиться в бальный зал, способный принять по крайней мере две сотни гостей, а рядом находились карточный салон, музыкальный салон, и, к огромному восторгу Гермии, – картинная галерея.

Все это было так прекрасно спланировано и декорировано с таким утонченным вкусом, что казалось невероятной способность маркиза, привыкшего жить в таком стиле, удовлетворяться долгое время маленьким и убогим домом викария.

Неудобство жизни в таком большом доме – по мнению леди Лэнгдон – состояло в том, что все спальни располагались на третьем этаже, куда приходилось долго подниматься тем, у кого не было крыльев. Гермии казалось, что они у нее появились.

Каждый день с тех пор, как она приехала в Лондон, она просыпалась, ожидая, что обнаружит себя дома, в своей маленькой спальне, и с трудом могла поверить, что происходящее с ней не является одной из ее многих фантазий, просто более яркой, чем остальные.

Когда экипаж маркиза, запряженный четверкой лошадей, прибыл к дому викария, чтобы отвезти Гермию в Лондон, она увидела, что он послал за нею пожилую и очень респектабельную домохозяйку, чтобы присматривать за ней во время путешествия.

В последний момент она прижалась к матушке и сказала:

– Я хотела бы, чтобы ты поехала со мной, мама. Насколько было бы интересней, если бы ты везде сопровождала меня вместо сестры маркиза.