Наталья Павлищева - Клеопатра и Антоний. Роковая царица Страница 30

Болтали действительно дурочки, кто поумней и хорошо знал Фульвию, ни за что бы не рискнули задавать подобные вопросы, прекрасно зная, что красавица обид не прощает.

Фульвия не знала, что еще один удар ждет ее со стороны зятя через несколько дней.

Самого Октавиана в Риме не было, он уехал по делам, а Клавдия привычно сидела взаперти под охраной шести рослых служанок, каждая из которых могла бы справиться с мужчиной.

Увидев эту картину, Фульвия на мгновение замерла, а потом от души расхохоталась. Так рьяно охранять тоненькую тринадцатилетнюю Клавдию, больше похожую на только что вставшего на ноги жеребенка, чем на замужнюю женщину, мог только глупец! Хотелось крикнуть: «Ну и дурак ваш Октавиан!» — но она промолчала.

— Мама, как я рада тебя видеть. Как ты похорошела!

Фульвия обняла дочь, прикоснулась щекой к ее щеке, стараясь не размазать собственный макияж, внимательно оглядела ее лицо.

— Что это, прыщик?

— Да, вчера вскочил, — смутилась девушка.

Она как раз находилась в том возрасте, когда прыщи совершенно привычны. Замужество не изменило ее и не могло изменить, потому прыщи грозили появляться снова и снова.

— Чем ты смазывала?

— Ничем. Октавия сказала, что нужно просто чисто мыть кожу, и он пройдет сам…

— Дура твоя Октавия! Пусть она не смазывает, а ты будешь.

— Но Октавия… Гай…

— Кто? Какой еще Гай?

— Мой муж… — окончательно растерялась девочка.

— Октавиан?

— Он не любит, когда его так зовут. Лучше Гай Юлий Цезарь…

Мгновение Фульвия покусывала губу, потом фыркнула, точно кошка:

— Гай Юлий Цезарь был один и второго не будет! Пока твоего Гая нет дома, я заберу тебя к себе и выведу этот чертов прыщ!

— Меня не отпустят.

— К матери?

Рабыни внимательно слушали разговор матери с дочерью, готовые грудью заслонить подопечную, если ту попробуют куда-то увести.

Неизвестно, чем бы закончился разговор, но в комнату вошла сестра Октавиана Октавия.

— Фульвия, ты приехала! Как я рада тебя видеть.

«И чему ты рада?» — мысленно хмыкнула Фульвия, ведь они с Октавией даже не были толком знакомы. Но на ее лице отразился почти восторг:

— Октавия, я тоже рада. Смотрю на свою дочь и понимаю, почему муж не обращает на нее внимания. Ты только посмотри, какой прыщ! Такой у кого угодно отобьет желание приближаться.

У Клавдии едва не брызнули слезы из глаз. Прыщик был совсем крошечный, легкое покраснение, а Октавиан не приближался с первого дня. Но Фульвия и слышать ничего не хотела:

— Пока Октавиана нет в Риме, я заберу дочь к себе и вылечу эту дрянь. К чему столько охраны, на Клавдию кто-то покушался или Октавиан столь ревнив, что переживает за честь своей супруги больше, чем за честь Рима?

Напор Фульвии был немыслим, спокойная, тихая Октавия просто не знала, как отбиваться от матери Клавдии. Наконец она нашла выход:

— Пойдемте в атриум, Аттика там.

Мать Октавиана действительно ждала гостью, они произнесли положенные приветствия, ответили на положенные вопросы о самочувствии, долгом путешествии и погоде, Фульвия была приглашена проследовать к пиршественному столу:

— У нас, конечно, не пиры Лукулла или египетской царицы, мы живем просто, Гай не одобряет следования моде или роскоши.

«Лучше бы сказали, что денег нет! — снова мысленно фыркнула Фульвия. — Деревенщина, хотя сын и консул».

Она упорно не признавала, что у Октавиана почти полная власть над Римом, а ее собственный муж вот-вот растеряет и то, что имеет.

— О, нет! У вас столь великолепный особняк!..

— Гай приобрел случайно, он недорого стоит, а вот отделать заново средств нет. Да Гаю и некогда.

По самому тону, которым произносилось имя консула, чувствовалось, что его просто обожают в этом доме.

— Да, Октавиан, видно, часто отсутствует дома, если приставил к своей жене столь внушительную охрану.

Фульвия нарочно назвала консула тем именем, которое он ненавидел. Женщины старательно звали его Гаем и старались не замечать грубости гостьи. Октавия решила порадовать Фульвию:

— У Клавдии уже хорошо получается работать за ткацким станком.

— Что делать?!

— Ткать… и прясть то… же…

Даже привыкшая скрывать свои чувства Фульвия на сей раз не справилась, презрение перекосило ее лицо так, что последнее слово Октавия произносила уже неуверенно и растягивая.

— Ткать?! Прясть?! Женщины нашего круга не созданы для такой работы! Для этого есть слуги.

Аттика поджала губы:

— Но мы сами прядем и ткем полотна для одежды, сами шьем туники Гаю…

Фульвия фыркнула так, что и без слов было ясно: оно и видно!

Несчастная Клавдия, которой грозило испортить отношения еще и со свекровью, попыталась вмешаться:

— Но мне не трудно, мама.

— О да, а полы ты случайно не натираешь? Вот откуда эти жуткие прыщи — от грязи! Я заберу Клавдию домой на те дни, пока Октавиана нет в Риме, и приведу ее в порядок. Я, конечно, могла бы делать это и здесь, но боюсь стеснить вас.

Стеснить скромных женщин в огромном особняке было невозможно, но чего совсем не хотелось ни Аттике, ни Октавии, так это постоянного присутствия шумной бесцеремонной Фульвии. Они согласились, что Клавдия может пожить у матери, пока ее муж не вернется в Рим. Возник только один вопрос: а как же служанки? Клавдия попросила:

— Мама, пусть они отправятся со мной, иначе Гай будет сердиться.

— Уж не думаешь ли ты, что эти верзилы будут спать с тобой в одной спальне и у меня в доме? Или твой муж беспокоится, что кто-то выполнит за него мужскую работу, которую обязан был сделать он сам?

Три дамы покраснели, первой пришла в себя Октавия, она положила пальчики на руку Фульвии:

— Гай беспокоится за твою дочь, Фульвия. Его часто не бывает дома.

— А когда бывает, он спит с Клавдией?

— Она слишком молода для этого.

— Благодарю твоего сына, Аттика, за то, что сохраняет то, чего сохранять не должен бы. И все же я возьму Клавдию с собой на несколько дней, даже с этими верзилами.

Глядя вслед неожиданной и столь беспокойной гостье, Октавия вздохнула:

— Тяжело с ней Марку Антонию…

Знала бы она, что будет следующей женой Антония и ей самой придется испытать прелесть замужества с таким человеком!

Всю дорогу обратно, пока служанки семенили за их носилками, стараясь не отставать от рослых нубийцев, Фульвия выговаривала дочери:

— И ты считаешь эту семью достойной? Ах, как замечательно, они сами прядут, ткут и шьют! Поэтому на Октавиане туники сидят, как на горбатом осле! И качество одежды соответственное. Не вздумай и ты носить сотканное свекровью, это же позор!