Жюльетта Бенцони - Рабыни дьявола Страница 31

– Лучше не открывать, сударыня. Впрочем, мы уже приехали.

Действительно, карета свернула и направилась по кочковатой тропе между увитыми плющом руинами. В конце ее в лучах заходящего солнца медью сверкал Арно.

– Но это же не Сеттиньяно! – воскликнула Марианна. – Что это? Куда мы приехали?

Она обратила к своему спутнику взгляд, в котором гнев смешался с внезапным испугом. Но тот ровным голосом ответил:

– Туда, куда я имел приказ. Дорожная берлина ждет здесь. Госпоже будет удобней в ней. Так надо, ибо ехать будем всю ночь.

– Берлина?.. Ехать?.. Но куда?

– В место, где госпожу княгиню ждут с нетерпением. Госпожа увидит.

Карета остановилась. Марианна невольно схватилась за дверцу, словно за якорь спасения. Теперь ее охватил ужас перед этим слишком учтивым человеком, в глазах которого она обнаружила вероломство.

– Кто ждет? И чьи приказы вы исполняете? Вы же не служите у Ченами…

– Совершенно верно! Я подчиняюсь приказам, которые получаю от моего хозяина… его светлейшего сиятельства князя Коррадо Сант’Анна!

Глава II

Похититель

Марианна с криком откинулась в глубь кареты, с ужасом глядя на открывшийся за отворенной дверцей романтичный и мирный пейзаж, пышно залитый лучами заходящего солнца, превратившийся в ее глазах в прообраз тюрьмы.

Ее спутник вышел, присоединился у подножки к тому, кто ее опустил, и, почтительно склонившись, предложил руку.

– Если госпожа княгиня не сочтет за труд…

Загипнотизированная этими двумя в черном, которые вдруг показались ей посланцами рока, Марианна спустилась с безучастностью автомата. Она поняла, что всякая борьба бесполезна. Она оказалась одна в этом пустынном месте с тремя мужчинами, обладавшими тем более значительными правами, что они представляли неоспоримую власть: власть ее мужа, человека, который был ее господином и которого она отныне должна опасаться. Если бы это было иначе, Сант’Анна никогда не осмелился бы похитить ее так, прямо во Флоренции, почти под носом у великой герцогини!..

Под полуразрушенной аркой призрака монастыря, которую при других обстоятельствах она нашла бы очаровательной, Марианна действительно увидела ожидавшую большую дорожную берлину. Перед нею стоял мужчина, держа лошадей под уздцы. Берлина, хотя и не новая, производила впечатление очень удобной для длительного путешествия.

Однако, словно Данте у страшных дверей ада, молодая женщина почувствовала, что пора оставить всякую надежду. Она собиралась обмануть человека, который оказал ей доверие. И она, в свою очередь, оказалась обманутой. Она слишком поздно поняла, что Зоэ Ченами никогда не писала это письмо, что она ничуть не нуждалась в ее помощи и в настоящее время спокойно принимает своих обычных друзей. Что касается Марианны, уверенной в покровительстве и могуществе Наполеона, она оказалась отторгнутой от них, словно на острове, на который обрушиваются разъяренные волны. Она, наконец, была уверена, что любовь к Язону сделала ее неуязвимой и блистательная победа станет ее логическим завершением. Она играла и… проиграла!

Невидимый муж предъявил свои права. Оскорбленный, он силой заставил уважать их. И когда наконец беглянка окажется перед ним, даже если снова перед пустым зеркалом, она будет одна, безоружная и с беззащитной душой. Мощная фигура герцога Падуанского и его властный голос не могли защитить ее, объявив неотъемлемые права Наполеона.

Слабый свет вдруг появился во мраке отчаяния Марианны, прорезая его тоненьким лучиком. Скоро заметят, что она исчезла. Аркадиус, Арриги, даже Бениелли будут ее разыскивать… и кто-нибудь из них, может быть, найдет верный путь. Поэтому они обязательно отправятся в Лукку, чтобы, по меньшей мере, убедиться, что князь не причастен к похищению. И Марианна достаточно хорошо знала их, чтобы не сомневаться в том, что они не позволят водить себя за нос или просто выпроводить. Жоливаль, со своей стороны, способен камня на камне не оставить на вилле dei Cavalli, чтобы отыскать ее!

Внешне невозмутимая, ибо ни за что в мире она не хотела проявить боязнь перед слугами, которые были для нее просто сбирами, но возбужденная до глубины души, Марианна вела себя при новом отъезде так, словно это ее не касалось. Она наблюдала, как державший лошадей человек передал их кучеру, затем занял его место и направил купе в сторону Флоренции. Тогда двинулась и берлина. Она поднялась по тропе и выехала на дорогу. И эта дорога вырвала Марианну из невозмутимости.

В самом деле: вместо того чтобы направиться к багровому диску солнца, готовому исчезнуть за колокольнями города, чтобы, обогнув Флоренцию, выехать на Луккскую дорогу, тяжелая берлина, следовавшая до сих пор за купе, свернула на восток, к Адриатике, оставив за спиной Лукку. По-видимому, это был логичный маневр, чтобы обмануть возможную погоню, но Марианна не смогла удержать молчание.

– Если вы действительно люди моего супруга, – заметила она сухо, – вы должны привезти меня к нему, а это дорога совсем в другую сторону.

Не изменяя учтивости и смирению, которые уже стали казаться Марианне хотя и необходимыми, но чрезмерными, мужчина в черном ответил слащавым голосом:

– Многие дороги ведут к хозяину, Excellenza. Достаточно знать, какую выбрать. Его светлость не всегда живет на вилле dei Cavalli! Мы направляемся в одно из других его владений, если госпоже будет угодно!

Ирония последних слов заставила оцепенеть Марианну. Нет, ей не угодно! Но могла ли она выбирать? Холодный пот неприятно оросил ее лоб, и она почувствовала, что бледнеет. Ее хрупкая надежда на скорую помощь Жоливаля и Арриги растаяла. Она, конечно, знала от донны Лавинии, что ее супруг не пребывал постоянно в Лукке, но также иногда в одном из других своих владений. К какому везут ее? И как удастся ее друзьям отыскать ее там, когда она сама не знает, где они находятся? Она потеряла, не слушая чтение брачного контракта во время свадебной церемонии, возможность узнать это, но… сколько возможностей она уже упустила за свою короткую жизнь? Самая прекрасная, самая великая была предоставлена ей в Селтон-Холле, когда Язон предложил бежать с ним; вторая – когда в Париже она снова отказалась следовать за ним…

Мысль о Язоне залила ее печалью, в то время как горечь уныния охватила ее. На этот раз сама судьба против нее и никто не придет бросить в ее зубчатые колеса горсть спасительного песка.

Последнее слово за мужем. Оставалась надежда, что Марианна сможет сохранить с помощью своего очарования и ума, а также доброты донны Лавинии, которая не покидала князя и могла бы стать на ее защиту, случайную возможность бегства. Если представится такая возможность, Марианна не задумываясь использует ее. Уже не первый раз ей приходилось убегать!..