Трейси Шевалье - Дева в голубом Страница 32

— Au revoir, Элла Турнье, — ответил Жан Поль.

Некоторое время мы с Риком молчали. Я делала вид, будто тщательно выбираю нужный сорт меда, а Рик перебрасывал из ладони в ладонь кабачки. Наконец он нарушил молчание:

— Так это, стало быть, он и есть?

— Это библиотекарь, Рик. — Я искоса посмотрела на него. — Библиотекарь.

— И только?

— И только. — Это была моя первая ложь за долгое время.

Однажды днем, возвращаясь с урока йоги, я еще на улице услышала, как в доме надрывается телефон. Едва я успела схватить трубку и бросить, задыхаясь, «слушаю», как на меня обрушился такой поток возбужденной речи, что пришлось сесть и выслушать до конца. В какой-то момент мне удалось вклиниться:

— Да кто это?

— Матильда, это Матильда. Слушайте, это же здорово, вам надо непременно приехать и самой посмотреть!

— Не так быстро, Матильда, я просто не поспеваю за вами. Что именно здорово?

Матильда глубоко вздохнула.

— Мы отыскали нечто касающееся вашей семьи, Турнье.

— Минуту. Кто это «мы»?

— Месье Журден и я. Помните, я говорила, что в прошлом году мы с ним вместе работали в Ле-Пон-де-Монвер?

— Помню.

— Ну так вот, сегодня у меня был выходной, и я решила съездить туда и заглянуть в помещение, о котором вы мне говорили. Настоящая помойка! Мы с месье Журденом стали перебирать бумаги, и в одной из коробок он нашел сведения о вашей семье.

— А точнее? Книгу про мою семью?

— Нет, упоминание в книге. Собственно, это Библия. Фронтиспис Библии. Там люди, как правило — если, конечно, у них вообще есть Библия, — отмечают даты рождений, смертей, вступления в брак.

— А как здесь оказался этот экземпляр?.

— Хороший вопрос. Месье Журден — ужасный тип. Можете представить себе — такие ценные вещи валяются где попало. Скорее всего кто-то просто принес целый короб старинных бумаг. Чего в нем только не найдешь — церковные записи, закладные, но самое ценное — это, конечно, Библия. Правда, в неважном состоянии.

— А что такое?

— Она обгорела. Множество страниц совершенно черные. Но имя Турнье сохранилось, собственно, не одно имя, а много. И месье Журден уверен, что это те самые Турнье, которые вам нужны.

Я молчала, переваривая услышанное.

— Ну что, подъедете?

— Конечно. Вы где сейчас?

— Все еще в Ле-Пон-де-Монвер. Но мы можем встретиться где-нибудь на полпути. Скажем, в Родезе, часа через три. — Матильда на мгновение задумалась. — Да, так будет лучше всего. Встретимся в баре «Безумец Джо». Это в старом районе города, рядом с собором, за углом. Бар американский, так что вы сможете выпить мартини. — Она звонко рассмеялась и повесила трубку.

Выезжая из Лиля, я миновала на пути hфtel de ville. «Вперед, вперед, Элла, — подумала я, — он к этому не имеет никакого отношения».

Я притормозила, выскочила из машины, вошла в здание, взбежала по лестнице и, распахнув дверь в библиотеку, заглянула внутрь. Жан Поль сидел за своим столом в одиночестве и читал какую-то книгу. Он посмотрел на меня, но не пошевелился.

— Заняты? — осведомилась я, не переступая пopoга.

Он пожал плечами. После эпизода на рынке несколько дней назад такая отчужденность была естественна.

— Я кое-что обнаружила. Вернее бы сказать, для меня кое-что обнаружилось. Конкретные свидетельства. Вам это должно прийтись по душе.

— Что-нибудь связанное с вашим художником?

— Не похоже. Поехали со мной, там и увидим.

— Куда?

— То, о чем я говорю, обнаружилось в Ле-Пон-де-Монвер, но встреча у меня назначена в Родезе. — Я опустила взгляд. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы поехали со мной.

Жан Поль изучающе посмотрел на меня и кивнул:

— Ладно. Сегодня мы закрываемся раньше обычного. Давайте встретимся через четверть часа на заправке по дороге в Альби.

— На заправке? Но какой в этом смысл? И как вы туда доберетесь?

— На машине. А там пересяду к вам.

— Но что мешает поехать вместе прямо отсюда? Я подожду вас у подъезда.

— Слушайте, Элла Турнье, вам приходилось когда-нибудь раньше жить в городке вроде Лиля?

— Нет. Но…

— Все объясню по дороге.

Жан Поль подъехал к заправке на белом «ситроене», той разновидности, что очень напоминает «фольксваген»-«жук», с мягкой крышей, открывающейся, как банка из-под сардин. Двигатель урчал очень знакомо, издавая тот хлюпающий звук, который всегда заставляет меня улыбаться. Мне казалось, что у Жана Поля должна быть спортивная машина, впрочем, и «ситроен» ему подходил.

Он с такими предосторожностями выходил из своей машины и перебирался в мою, что я не могла удержаться от смеха.

— Вы опасаетесь, что люди начнут сплетничать на наш счет? — спросила я, трогаясь.

— Городок небольшой. Тут немало старушек-кумушек, которым нечего делать, кроме как глазеть по сторонам и толковать об увиденном.

— Ну и что с того?

— Знаете, Элла, я опишу вам день такой кумушки. Она встает рано утром, завтракает на террасе и разглядывает прохожих. Затем отправляется за покупками; каждый день она заходит в одни и те же магазины, и разговаривает с другими женщинами, и смотрит, чем заняты люди. Далее она возвращается домой, останавливается у дверей, заводит разговоры с соседями и все смотрит, смотрит. Днем она ложится на часок соснуть, она знает, что в это время спят все и она ничего не пропустит. Проснувшись, она опять переходит на террасу и сидит там до заката, делает вид, что читает газету, но на самом деле наблюдает за всеми, кто проходит по улице. Вечером она выходит на прогулку и болтает с друзьями. В общем, разговоров и наблюдений набегает изрядно. И так изо дня в день.

— Но я-то не даю никаких поводов для сплетен.

— Они за что угодно ухватятся и так перекрутят, что не узнаете.

Я круто повернула.

— Как хотите, но я не сделала ничего, что могло бы вызвать интерес местной публики, дать повод для злословия или что еще вы там имеете в виду.

Некоторое время Жан Поль молчал.

— Вам ведь нравятся пирожки с луком, верно? — вымолвил он наконец.

На секунду я застыла, потом рассмеялась:

— Да, ужасный порок. Могу представить себе, насколько шокированы эти старые сплетницы.

— Они решили, что вы… что вы… — Жан Поль замялся. Я посмотрела на него. Он был явно смущен. — Что вы беременны, — договорил он.

— Что-о?

— Точнее, что вы хотите забеременеть.

— Но это же смешно. — Я чуть не поперхнулась. — С чего они взяли? И вообще, какое им до этого дело?

— В таких городках всем есть дело до всего. Считается, что люди вправе знать, будет ли у вас ребенок. Впрочем, теперь им известно, что вы не беременны.