Карен Робардс - Грешное желание Страница 32

В то время как Стюарт изучал сложности управления плантацией, Грейдон Брэдшо номинально осуществлял надзор, редко рискуя выезжать на раскаленные от жары поля. Джесси не часто видела нового франтоватого надсмотрщика, но много слышала о нем от слуг. Селия, по всей видимости, проводила значительную часть времени, помогая своему кузену ознакомиться со всеми делами. Зная Селию, Джесси не могла сказать, что ей это нравится. Хотя, с надеждой думала она, даже Селия вряд ли зайдет так далеко, чтобы изменять мужу прямо у него под носом с надсмотрщиком, который к тому же является ее двоюродным братом.

Или зайдет? Если она способна на такой безнравственный поступок, то Джесси от души надеялась, что мачеха, по крайней мере, будет осторожна. Взрыв, который последует, случись Стюарту поймать ее за ее любимой игрой, страшно даже представить. При всей своей доброте и обаянии Стюарт был слишком мужчиной, а Селия, нравится она ему или нет, его жена. Джесси прекрасно понимала, что Стюарт не из тех мужчин, которые позволят делать из них дурака. Она на себе испытала его крутой нрав. Вздумай Селия изменять ему, и он это обнаружит, Джесси не сомневалась, что мачеха горько пожалеет об этом.

Иногда Джесси не могла устоять против соблазна и вместе со следующим за ней по пятам Джаспером отправлялась со Стюартом объезжать поля. Он молча принимал компанию Джесси и большой собаки и даже задавал ей вопросы на различные темы: от почвенных условий до количества тюков хлопка, которые полевому работнику следует собрать задень. Джесси сама удивлялась, как много она знает. На большинство его вопросов она могла ответить по меньшей мере вполне связно.

– Разве тебе не следует носить шляпу? – спросил он однажды, обратив внимание на ее покрасневший нос и щеки. Стояла середина августа, день был жаркий, и солнце нещадно палило. Вокруг, сколько мог охватить взор, простирались акры хлопка, готового к сбору. Пушистые белые коробочки отражали солнце, отчего все вокруг казалось ослепительно ярким. Полевые работники были одеты в свободные рубашки из белой хлопковой материи, защищающие их от солнца и жары, и черные шерстяные брюки. Каждый работник брал по ряду и трудился, согнув спину и ловко перебирая пальцами. Мужчины пели негритянские духовные песни, чтобы работа шла быстрее. Низкое мелодичное звучание их пения было такой же неотъемлемой частью лета, как и жужжание пчел.

– Я никогда не ношу шляпу, – призналась Джесси, пожав плечами, больше интересуясь тем, кто победит в соревновании – первым дойдет до конца ряда, – которое устроили два молодых работника. Их пальцы двигались с молниеносной быстротой, когда они отрезали каждое растение и бросали коробочки в сумки, висящие за плечами.

– В будущем я хочу, чтобы ты носила. А пока возьми это. У тебя появятся веснушки, если не будешь осторожна, а мы не можем этого допустить. – Он был в широкополой соломенной шляпе. Несмотря на шутливый тон последних слов, он снял ее и нахлобучил ей на голову. Джесси была удивлена и тронута этим жестом. Она не привыкла, чтобы кто-то беспокоился о ее удобстве в ущерб своему собственному.

– Она мне не нужна. Я привычная к солнцу, правда. И у меня никогда не бывает веснушек. – Она застенчиво поднесла руку к шляпе, собираясь снять ее и вернуть ему, но он остановил ее жестом:

– Носи. У тебя прекрасная кожа. Было бы непростительно испортить ее.

Джесси уронила руку, ее глаза расширились от комплимента. Стюарт больше не смотрел на нее. Его взгляд скользил по полям. Выражение лица было непроницаемым. Неужели он сказал это всерьез? Неужели и вправду считает, что у нее прекрасная кожа? Эта мысль поразила ее, ослепила. Пальцы помимо воли прикоснулись к щеке.

Ее кожа редко обгорала и никогда не покрывалась веснушками. Несмотря на ее светлый, кремовый, цвет и красноватый оттенок волос, она была удивительно невосприимчива к солнцу. Его кожа была гораздо смуглее, чем у нее, однако он, возможно, нуждался в шляпе куда больше нее. В конце концов, он не жил всю жизнь на Миссисипи и не привык к здешней невыносимой жаре.

Возражает он или нет, но она должна вернуть ему шляпу.

Но ее широкие поля давали приятную тень глазам. И одна лишь мысль о том, чтобы носить что-то, принадлежащее ему, вызывала в ней постыдный трепет удовольствия.

– Благодарю. Так и в самом деле лучше, – проговорила она кротко и подивилась самой себе. Как правило, она не отличалась кротостью. Как и женским кокетством, на которое это замечание опасно походило.

– Не за что.

Он снова смотрел на нее без улыбки. Солнце, немилосердно паля его непокрытую голову, отсвечивало голубыми искрами на блестящих черных волосах. Эти отблески были почти такого же мерцающего оттенка, как и его глаза. На фоне смуглой кожи и черных бровей и ресниц эти глаза казались невероятно голубыми, даже голубее безоблачного неба. Безупречная правильность его словно вырезанных искусным мастером черт могла бы украсить монету. Ширина плеч под белой хлопковой рубашкой безмолвно свидетельствовала о силе скрывающихся мощных мускулов. Из-за удушающей жары воротник его рубашки был расстегнут, открывая взору Джесси соблазнительный вид упругих черных волосков на груди. Бессознательно ее глаза опустились ниже, к плоскому животу и длинным крепким ногам в облегающих черных брюках и сапогах, затем вернулись к лицу. Взгляд Джесси притягивал рот мужчины. Он был совершенным по форме, нижняя губа чуть полнее верхней, хотя в данный момент обе были плотно сжаты. Джесси была зачарована этим неправдоподобно красивым ртом. Она неотрывно смотрела на него, даже не сознавая, что делает, и ее губы слегка приоткрылись, когда едва ощутимая дрожь пробежала по позвоночнику.

Затем Джаспер, который в это время увлеченно обследовал поле, разразился оглушительной смесью воя и лая, когда заметил зайца и ринулся в погоню. Неожиданный резкий шум заставил лошадей беспокойно попятиться, и это мигом привело Джесси в чувство. Она осознала, что беззастенчиво пялилась на рот мужа своей мачехи, и, устыдившись, поспешно отвела глаза.

– Не может быть, чтобы ты замерзла, – резко проговорил он.

– Нет. – Несмотря на смущение, его неожиданное замечание заставило ее удивленно взглянуть на него. Джесси могла лишь предположить, что ее дрожь была не только внутренней, но и внешней, но его внимание было сосредоточено на переде ее платья.

Озадаченная Джесси проследила за направлением его взгляде. На ней была простая хлопковая блузка с длинными рукавами юбка, ибо было слишком жарко для ее любимой амазонки, и из нижнего белья только рубашка и одна нижняя юбка. Блузка была старая, истончившаяся от частых стирок, но чистая и скромно застегнутая, и совсем не такая тесная, какой была раньше. Юбка, когда-то синяя, теперь полиняла и выгорела, и если и была чуть-чуть коротковата, то все равно ноги не были видны, только поношенные черные сапоги. Не увидев ничего особенного в своей внешности, что могло бы объяснить причину его каменного лица, она вопросительно посмотрела на него.