Филиппа Грегори - Колдунья Страница 33

— Ты стала напоминать монашку, — заметил старый лорд и сразу поймал быстрый осторожный взгляд девушки. — Не бойся, милая моя, тебе пока ничто не угрожает. Ты как будто стараешься стать невидимкой. От кого прячешься, Элис? От леди Кэтрин? От Хьюго?

— То платье испачкалось, — ровным голосом произнесла Элис. — Я отдала его в стирку. И мне уже полагается носить чепец.

Лорд Хью вскинул седые брови.

— В этом сундуке смело бери любые платья, — разрешил он. — И пусть Дэвид покажет тебе еще один сундук. Пока ты с нами, можешь надевать все, что там есть. Однако когда уйдешь, вещи останутся здесь.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Элис. — Но разве мне позволительно облачаться в красную одежду, милорд? Я думала, красное прилично носить только жене землевладельца.

Старик усмехнулся.

— В своих владениях закон устанавливаю я. Здесь закон — мое слово. Впрочем, женщин это не касается.

Замок готовился встречать Рождество, и индейки с гусями, ничего не подозревая, с удовольствием поедали дополнительный корм. Старого лорда одолел кашель, из-за чего он плохо спал по ночам, утомлялся и становился раздражительным. Однажды на рассвете Элис вышла по морозцу на маленький огородик рядом с кухней собрать свежих трав и, возвращаясь, на пороге столкнулась с человеком, плотно закутанным в плащ.

Мужчина схватил ее за руку. По первому прикосновению она поняла — это Хьюго.

— Я испугал тебя.

В тени капюшона светилась его улыбка. Лорд потянул ее за собой в теплую кухню. На скамьях и на полу возле очага спали два слуги. Хьюго пнул их сапогом, и они, до конца не проснувшись, убрались с места. Он подтащил пару табуреток и силой усадил Элис возле пылающих углей.

— Ты совсем замерзла, — сказал он, беря ее за руку. Действительно, пальцы ее посинели от холода.

— Я собирала травы, а они покрыты инеем, — пояснила Элис. — Кашель у вашего отца усилился.

Молодой лорд зажал ее онемевшие ладони между своими. Когда они отогрелись, и к ним вернулась чувствительность, лицо Элис исказила гримаса боли, она отдернула руки и потрясла пальцами. Хьюго тихо засмеялся, он наклонился вперед и снова взял ее ладони.

— Меня всю ночь не было в замке. — Он почти шептал, ни один слуга, даже если и бодрствовал, не мог слышать его. — Не хочешь узнать, Элис, чем я занимался?

Девушка покачала головой и, избегая его настойчивого взгляда, отвернулась к огню.

— Я встречался с друзьями, со своими единомышленниками, — сообщил он. — Один из них — сын землевладельца, человек хоть и не знатный, но богатый. А другой — сын торговца. Все мы молоды и хотим найти свое место в меняющемся мире. И всем троим мешают отцы.

Элис сделала движение, будто собиралась встать. Хьюго удержал ее, потянув за накидку.

— Послушай, — тихо продолжил он. — Видишь теперь, как я доверяю тебе. Один из них намерен убрать отца с дороги, объявить его сумасшедшим и присвоить отцовские земли и богатство. Мать обещала поддержать его, жена тоже. Грешно так обращаться с отцом, как считаешь, Элис?

Она молчала; ее лицо раскраснелось от тепла очага, но кожа вокруг темно-синих глаз оставалась белой. Хьюго понял, что она боится.

— А я бы не стал так делать, слышишь, Элис, если только кто-нибудь меня не уговорит, — заявил молодой лорд. — Но мой отец стоит у меня на дороге — разве ты не понимаешь этого? Если бы не его приказ оставаться здесь, я бы давно был в Лондоне. Если бы не его желание сохранить за собой земли Кэтрин, я бы давно избавился от нее. Если бы не его стремление жить как можно более незаметно, не его страсть к покою, я давно был бы при дворе, я рискнул бы жизнью и богатством ради куда больших наград. Разве тебе не ясно, Элис, что я сгораю от нетерпения?

Девушка не размыкала губ. Хьюго сжимал в ладонях ее руки; если бы он не держал их так крепко, она выдернула бы их и зажала уши.

— Шанс выпадет вам, когда этого пожелает Господь, — промолвила Элис, поняв, что он ждет от нее ответа. — Вам надо набраться терпения, милорд.

Он наклонился еще ближе, их лица оказались совсем рядом.

— А если у меня не хватит терпения? — возразил он. — Если терпение лопнет и я найду себе верного помощника? Представь, если отец заболеет и никто не сможет его вылечить. Если он умрет. Тогда я прогнал бы жену, избавился бы от нее. Избавился бы от нее и нашел женщину, которой доверяю, которая будет крепко держать в узде замок, пока я в отъезде. Женщину, которая умеет читать и писать. Которая всецело на моей стороне, душой предана моим интересам и во всем от меня зависит. Которая стала бы моими ушами и глазами. Как ты для моего отца.

Элис оцепенела. Его голос завораживал ее, лорд явно пытался заманить ее в какую-то ловушку.

— Мне необходима свобода, — отозвалась она низким, страстным голосом.

— Я искушаю тебя, Элис? — мягко спросил Хьюго. — Богатством и властью?

Он заметил, что глаза ее потемнели, будто ее охватило желание.

— И наслаждением, — добавил он. — Представь, дни и ночи, долгие ночи, полные страсти, которые я подарю тебе.

Девушка отпрянула, словно он плеснул ей в лицо ледяной воды, и вырвала руки.

— Мне надо идти, — отрывисто произнесла она.

Хьюго поднялся вместе с ней, обнял ее за талию и прижал к себе. Его губы потянулись к ней. Элис почувствовала, как против воли ее голова откидывается, губы приоткрываются.

Но вдруг он убрал руки и отпустил ее. Она пошатнулась, едва не потеряв равновесие.

— А теперь шагай, — велел Хьюго; в его темных глазах вспыхнул лукавый огонек. — Теперь-то ты понимаешь, кто твой господин, верно? Больше не спрячешься за спиной моего отца, не выйдет. У меня было много женщин, и я знаю, как это бывает. Ты уже хочешь меня, хотя сама об этом не догадываешься. Ты попалась на удочку, как лосось в весеннем ручье. Ты еще поплаваешь, но рано или поздно я вытащу тебя на берег. Ты будешь бредить мною, Элис, будешь страстно желать меня. И в конце концов сама явишься и будешь умолять, чтобы я взял тебя. — Лорд улыбнулся и взглянул в ее бледное лицо. — Я окажу тебе эту милость. Ты будешь принадлежать мне одному. И сама откажешься от своей свободы.

Элис повернулась и, с трудом волоча ноги, двинулась к кухонной двери.

— Теперь ты глубоко завязла, — тихо проговорил Хьюго как бы самому себе. — Глубоко завязла, моя маленькая Элис.

А она толкнула дверь и побежала через вестибюль к большому залу.

Двенадцать ночей она не могла уснуть, ожидая первых проблесков рассвета, который не очень торопился наступить в это зимнее время. Двенадцать дней она как в тумане исполняла работу для старого лорда, писала то, что он приказывал, не понимая смысла. Она собирала для него травы, толкла их или делала отвары, в зависимости от их силы. Сидела в покоях леди Кэтрин, кивала и улыбалась, когда дамы приглашали ее к беседе.