Барбара Картленд - Опасная прогулка Страница 34

Леди Марлей, например, хотя она была обладательницей лица, красивее которого он никогда не видел, в то же время имела такие толстые лодыжки, что прятала их от всех своих любовников, и поэтому, когда дело доходило до раздевания, поспешно задувала свечи.

Миссис Шаннон была, наоборот, совершенна во всех пропорциях, но ее лицо нельзя было назвать красивым даже после нанесения на него значительного количества косметики, и у нее не было той врожденной грации, которая чувствовалась в каждом жесте, каждом шаге этой провинциальной девушки.

Во всем облике Юделы герцог не мог обнаружить ни одного недостатка, но, как он безуспешно пытался внушить себе, это было лишь потому, что он не имел возможности хорошенько рассмотреть ее во всех подробностях.

Он вдруг ощутил тягу к подобному общению, но с огорчением подумал, что проявляет к Юделе гораздо больший интерес, чем сама девушка к его персоне.

По странной причине, живя с ним в одном доме, она нарочито воздвигает между ними непреодолимый барьер. Такое поведение выглядело смехотворным, этого просто не могло быть. Но он постоянно ощущал присутствие этой незримой преграды.

Герцог считал, что это происходит из-за того, что она слишком молода, простодушна, да к тому же еще дочь священника. Она слишком критично настроена против свободных нравов эпохи Регентства. Если бы Юдела воспитывалась в другой среде, то и вела бы себя, разумеется, по-другому.

Все это усиленно внушал себе герцог, однако продолжал мучиться из-за неопределенности в их отношениях.

Юдела подошла к одному из высоких окон в зале и замерла, очарованная открывшимся перед ней зрелищем. Так как снаружи было еще достаточно светло и сияющие лучи закатного солнца пробивались сквозь пышную листву деревьев в старинном парке, слуги еще не задернули тяжелые занавеси на окнах.

Небесный свод, расцвеченный красками заката, как это бывает всегда перед появлением первой вечерней звезды, манил и притягивал к себе взгляд. Торжественную тишину нарушали только голоса птиц, провожающих уходящий день.

Герцог встал за спиной Юделы, но она никак не отреагировала на то, что он находится так близко от нее. Рэндольф пришел к обидному для себя выводу, что она совершенно равнодушна к нему.

Такого поражения он еще не испытывал в своей жизни, весьма богатой на любовные приключения. Пребывая в некоторой растерянности, он произнес несколько сбивчиво:

— Мне кажется, Юдела, вы несправедливы по отношению ко мне, я бы даже сказал, недоброжелательны.

— Я вас не понимаю… Как я могу позволить себе такое поведение по отношению к вам? Это вы несправедливо обвиняете меня. Простите, но не знаю, о чем вы говорите, — А вы не даете мне возможности высказаться начистоту и оправдаться, если я в чем-то провинился перед вами. Каждый преступник имеет право изложить свою версию событий в присутствии судьи.

Юдела опять сделала вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Я не судья вам, милорд, и уж тем более не имею права осуждать вас.

— Но вы явно избегаете меня, — настаивал на своем герцог, — и, по-моему, презираете.

— Если вы решили, что я испытываю к вам подобные чувства, то вы ошибаетесь. — Эти слова Юдела произнесла после продолжительной паузы.

— Так что же тогда происходит? — спросил герцог. Очередная пауза в разговоре настолько затянулась, что герцог потерял надежду дождаться ответа от Юделы. Но наконец она проговорила запинающимся голосом:

— Может быть, это все происходит потому, что… — Юдела перевела дыхание. — Все вокруг вас так прекрасно… вы окружены такой любовью, вас так все уважают и вами любуются, так надеются на вас, что… именно поэтому мне не хотелось думать, что вы способны совершить бесчестный поступок…

Герцог был так ошеломлен ее словами, что на мгновение потерял дар речи.

Между тем Юдела продолжила:

— Это все напоминает… простите меня… как будто на замечательное полотно великого художника плеснули грязью, и, хотя я хорошо понимаю, что это не мое дело… я не могу подавить в себе это чувство отвращения и не нахожу себе места от этого.

Наконец-то герцог начал догадываться, в чем дело.

— Я ожидал, что вы именно так и будете себя чувствовать, Юдела, если бы в обвинениях леди Марлен была бы хоть частица правды.

Она резко повернулась к нему, и впервые с того момента, как они покинули Лондон, их взгляды встретились.

— Так, значит, она… лгала? — В этом вопросе явно чувствовалось желание получить от герцога утвердительный ответ.

— Клянусь вам всем, чем угодно, что меня оклеветали, — уверенно заявил герцог. — Да, леди Марлен бесстыдно, подло и жестоко лгала вам.

Ему показалось на мгновение, что лучи заката зажгли в глазах Юделы пожар. Он наслаждался этим зрелищем.

Она прошептала чуть слышно:

— Но… почему, но почему… она позволила себе говорить о вас столько плохого? Я не понимаю, как можно быть такой злой?

— Причина лежит на поверхности, — объяснил герцог. — Я занимаю высокое положение в обществе, а также достаточно богат.

— Вы подразумеваете, что она хотела завладеть вашими деньгами?

— Конечно, — цинично произнес герцог. — А что еще добиваются женщины от мужчины? Им подавай наличные или дари обручальное кольцо. И будьте уверены, что они высосут из мужчины все до последнего фартинга и получат брачное свидетельство в придачу.

Юдела недоверчиво покачала головой.

— Но это же не правда! Наверное, такие женщины существуют, но есть и другие. И… любовь «., которая продается, — это не любовь. Мы же с вами уже говорили об этом раньше.

На губах у герцога еще оставалась циничная усмешка, но искренний умоляющий голос Юделы не мог не растрогать его.

— Пожалуйста… простите меня за то, что я осмелилась подумать… поверить, что вы способны поступить неблагородно. Теперь я понимаю, как было глупо с моей стороны даже выслушивать те страшные вещи, о которых говорила та злобная женщина мне, совсем незнакомому ей человеку. Но она была так хороша собой.

— По всей вероятности, ваш отец неоднократно внушал вам, что людей нельзя судить по их внешности.

— Если б мой папа был жив, он бы стыдился своей дочери за то, что я была так доверчива. Хотя инстинкт должен был мне подсказать, что когда дело касается вас, то вы… не могли быть таким жестоким, таким недобрым, как вас описывала эта леди. Вы столько доброго сделали для меня… а я была к вам так несправедлива.

После наступившего молчания Юдела осмелилась спросить:

— А что будет с ней теперь?

— Вас это очень волнует? — с небольшим раздражением задал вопрос герцог, — Я не столько тревожусь о ней, сколько о будущем ребенке…