Ширли Басби - Вечные влюбленные Страница 34

В саду и за домом до сих пор цвели несколько роз. Тесc также обнаружила остатки когда-то роскошного цветника: беспорядочно разросшаяся лаванда, остроконечный тимьян и розмарин буйно росли вдоль старых, стершихся от времени каменных дорожек. В саду были и еще кое-какие постройки, но становилось прохладно, и ни Тесc, ни Николаc не сочли нужным осматривать их.

Они вместе закусили в главной гостиной, положив тарелки, принесенные Томасом, на колени. А потом, когда наступили сумерки, Николаc поднялся и пожелал Тесc спокойной ночи. Тесc с недоумением взирала, как Николаc позвал Лавджоя, и они уехали.

«Я не понимаю его», — наконец решила девушка. Он похитил ее и бесцеремонно объяснил, какое место она будет занимать в его жизни, и все же.., и все же по-своему, даже будучи уверенным, что она любыми способами готова расставить для него брачные сети, он добр с ней.

«Что же делать?» — в отчаянии думала она уже в десятый раз с тех пор, как улеглась спать. Зарываясь глубже в мягкие, пахнущие лавандой одеяла, прислушиваясь к скорбным крикам совы. Тесc нехотя признала, что все же ей намного лучше здесь, чем в «Черной свинье». Однако было ясно, что Николаc не позволит ей проводить ночи в роскошном одиночестве и что скоро, быть может, даже завтра, он появится и станет распоряжаться ею. И она не уверена, что сможет противостоять его требованиям…

Тесc беспокойно металась в постели, стараясь не думать о ярких чувственных картинах, которые внезапно возникли у нее перед глазами. Если бы она только знала, кто она! Почему она так испугалась человека, которого назвали бароном Мандевиллом?.. Возможно, если бы у нее были ответы на эти вопросы, она смогла бы сделать какие-то выводы о своем отношении к этому неотразимому графу Шербурну. Так продолжалось долго: она то размышляла о себе и графе, а в следующую минуту раздумывала, что стало с ее памятью, потом снова возвращалась к отношениям между собой и человеком со сверкающими черными глазами, который, похоже, без всяких усилий очаровал ее.

К Николасу сон тоже не шел, однако не по тем же причинам, что изводили Тесc. По крайней мере он знал, кто он, хотя после вечера, проведенного со старшей сестрой Атиной, Николаc уже не был уверен, как прежде, что семья — это прекрасно. Они с Атиной никогда особенно не ладили, а теперь, когда Николаc имел глупость пережить ее обожаемого Рэндала и осмелился унаследовать его титул, дела между ними пошли еще хуже.

Десять лет разницы в возрасте создали настоящую пропасть между ними; к тому же их характеры были настолько разными, что, даже будь они ближе по возрасту, все равно бы возникали медленно тлеющие ссоры. Рэндал, средний ребенок, выступал в роли необходимого буфера. Теперь же без смягчающего влияния Рэндала между Николасом и Атиной постоянно происходили стычки. Она возмущалась, что не родилась мужчиной, и считала несправедливым, что сначала Рэндал, а потом Ник унаследовал все богатство Шербурнов. И если она как-то смирилась с тем, что Рэндалу достались поместья их отца, ее выводило из себя, что сейчас в таком же положении оказался Ник. Все это не давало ей покоя.

Думая о ее высокомерных манерах, Николаc встряхнул головой. Его ничуть не удивляло, что Атина так и не вышла замуж. Только мертвый мог бы выслушивать эти сварливые речи! Он вздохнул: если не произойдет что-нибудь радикальное, то, похоже, ему придется мириться с ней до конца дней!

Это была тягостная мысль. Сегодня Николаc отпустил Лавджоя пораньше и, вернувшись на свою половину на ночь, медленно стянул шейный платок и машинально бросил камзол на кресло. «Может, мне удастся найти ей мужа, — размышлял он. — Менее чем через месяц ей будет сорок два, она давно уже считается старой девой, но если дать за ней достаточно денег… Она по-прежнему привлекательна», — нехотя признал он, вспоминая, как она выглядела несколько лет назад, когда плавно и величественно сходила с лестницы, чтобы поприветствовать его, приехавшего в поместье Шербурнов. На ней тогда было яблочно-зеленое декольтированное платье с высокой талией и длинным шлейфом. Атина была ростом со среднего мужчину, но при этом прекрасно сложена. Она обладала — и Николаc первым признал это — неким королевским величием. Атину можно было назвать скорее привлекательной, нежели красивой: густые черные волосы, большие лучистые черные глаза Талмиджей, но по сравнению с братом — более нежные нос и подбородок.

Уже не в первый раз Николаc задавался вопросом, отчего она не вышла замуж. «В юности она, наверное, была великолепна, а ее злой язычок тогда не был острым, как бритва», — ядовито размышлял он. Конечно, если бы она была замужем, ему до приходилось бы о ней заботиться, и ссорились бы они гораздо реже. Их стычкам не могло помешать даже присутствие бабушки.

При, мысли о бабушке Паллас суровое лицо Николаcа смягчилось. «Пожалуй, она — единственный член нашей семьи, которого я искренне люблю», — с нежностью подумал он. Скорее всего так было потому, что никто из его родных не выражал свою любовь к нему.

Родители не то что не любили его, но были слишком заняты своей жизнью. Он был младшим сыном, не наследником, поэтому считался некоей гарантией на случай, если что-нибудь стрясется с Рэндалом…

Николаc усмехнулся. Что ж, с Рэндалом «что-то стряслось», и ему теперь чертовски хочется, чтобы Атина приняла это как данность и прекратила вести себя так, словно он спланировал безвременную кончину брата. Николаc покачал головой. Вот уже скоро год, как Рэндала нет, а Атина до сих пор не может уяснить себе, что он является графом Шербурном.

«И если она не перестанет накидываться на меня в присутствии Паллас, я буду настаивать, чтобы она перебралась в усадьбу Доувер! — На лице Николаcа появилась жесткая улыбка. — И пусть попробует не подчиниться!» Он представил себе, как разъярится Атина, но вскоре выбросил эти мысли из головы, ему больше хотелось думать о бабушке, а заодно и о том, что он не слишком продвинулся в поисках невесты.

Налив себе бренди из хрустального графина, Николаc сел в красное кожаное кресло, вытянул ноги и принялся потягивать янтарную жидкость, возвращаясь мыслями к вчерашней ночи. Тогда он пил бренди вместе с маленькой ведьмочкой с огненно-рыжими волосами…

Вздрогнув, Николаc прервал эротические грезы и вернулся к насущным проблемам: к бабушке Паллас и ее упорному желанию увидеть его женатым, и чем раньше, тем лучше. «Бабушка — восхитительная женщина», — задумался Николае. Сватовство в пятнадцать лет. Материнство в шестнадцать.

И потом осталась одна, после громкого скандала, причиной которого послужил ее муж, дед Николаcа Бенедикт. Он исчез, прихватив с собой бриллианты Шербурнов и жену своего ближайшего соседа!