Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il" Страница 35

Дантон не обращал никакого внимания на мороз, настырно пощипывающий кожу. Наоборот, его тело пылало, и он желал его остудить.

Мишель оставил девушку, как только ее дыхание восстановилось, и выскочил на улицу, словно ошпаренный. Но даже ночная прохлада, царившая в лесу, не приносила мужчине успокоения. Он все еще чувствовал на своей коже тепло от тела Кэтрин, и ноздри до сих пор щекотал ее запах… Едкий запах трав, который не мог вытеснить даже аромат хвои.

Еще несколько тяжелых шагов прочь от хижины – и разрывающее желание оседлать коня и как можно скорее умчаться в даль, оставив позади сумасшедшую идею женитьбы и проклятую девчонку. И пусть даже она сгинет одна в этом Богом забытом лесу. Кому от этого будет хуже? Вряд ли ему. И действительно, Дантон колебался: мысль бросить служанку была невыносимо велика, но и непонятные сомнения бередили разум. Ему вовсе не понравились чувства, которые девица пробудила в нем. И дело было не только в плотском желании, а в злости, что словно вырывалась из глубин его души. На какой-то миг граф забылся и потерял контроль, и, видит Бог, каких нечеловеческих усилий ему стоило, не шевелясь, лежать рядом с ней, в то время когда кисти до посинения сжимались в кулаки. Такое ощущение для мужчины было новым, и, сколько бы он ни думал, не мог найти ему объяснения. А теперь, когда мозг немного просветлел, отрезвленный морозным воздухом, Мишель, ужаснувшись, вспомнил про семейное проклятие. Не это ли его проявления? Не оттого ли необузданная ярость?

Остановившись посреди поляны, он снова устремил растерянный взор ввысь. Последнее предположение, словно удар молотом по голове, вывело графа из равновесия. За последнее время он свыкся с мыслью о том, что где-то внутри него может прятаться неконтролируемое безумие, погубившее брата. Но встретиться с этим лицом к лицу он был совсем не готов. И снова всему виной дрянная девчонка. Именно из-за нее в нем появилась эта незнакомая прежде ярость. Возможно, она и есть его проклятие… В таком случае он обязательно станет проклятьем и для нее…

– Не боишься ли простудиться, сын мой? – словно извне в затуманенное сознание Мишеля проник знакомый старческий голос.

– Этого я боюсь меньше всего, ֪– не спеша обернувшись, ответил Дантон.

– А я-то думаю, кто же там облюбовал мою хижину?! – произнес лесник, облокотив деревянный посох о стену. – Не ожидал увидеть тебя вновь. Не беда ли какая привела ко мне?

– Можно и так сказать, старик, – проговорил Мишель, вздернув плечами, словно только сейчас заметив мороз, царивший вокруг. – Кэтрин, она снова больна и нуждается в твоей помощи.

– Кэтрин? – повторил старик, нахмурив седые брови. – И что за болезнь такая, с которой не смогли справиться ваши лекари?

– Если бы я знал, тогда бы не был здесь, – бросил граф, поспешно направившись к хижине.

– Я осмотрю ее, – настороженно произнес старик, с подозрением поглядывая на гостя. – А ты поведай, что знаешь?

– Да ничего я не знаю, – нехотя отозвался Дантон. – Лекарь сказал, что физически признаков болезни нет, и он не знает, что за недуг ее терзает, считает, будто бы разум девушки не может справиться с чем-то ужасным.

– Да, на долю девочки выпало немало, – тяжело вздохнув, заявил лесник, снова укоризненно взглянув на графа. – Немудрено, что силы покинули ее.

Мишель не ответил, хотя и уловил намек, брошенный стариком. Ему не было дела до того, что на этот счет думает лесник, да и своей вины перед девчонкой граф не чувствовал. Она сама виновата во всех бедах. Будь служанка более покладистой, то не решилась бы убежать и уже давно стала супругой управляющего. Но нет, она посмела воспротивиться, осмелилась пойти против слов хозяина и вот теперь пожинает плоды.

Следом за стариком Дантон вошел в хижину, и, против его воли, взгляд сразу же устремился к девушке. Ее лицо оставалось таким же бледным, а влажные, слипшиеся волосы разметались по подушке, словно золотой ореол. Похоже, в его отсвете у служанки снова начался жар, и ее состояние значительно ухудшилось.

– Ее постоянно лихорадит, и еще порой она кричит что-то неразборчивое, – сообщил Мишель старику, не отрывая глаз от девушки.

– Сейчас посмотрим, – тихо ответил лесник и, сполоснув руки, направился к Кэтрин.

После долгого и внимательного изучения больной старик обратился к графу с взволнованным лицом:

– Мне приходилось лечить тело не раз, но разум и душа вряд ли поддаются лечению. Мне не известны травы и снадобья, способные исцелить мозг и выгнать из мыслей все плохое. Но я сделаю все, что в моих силах, для того чтобы помочь бедной девушке, и вряд ли это будет быстро.

– Делайте то, что считаете нужным, – отозвался Мишель, внимательно рассматривая пламя в печи. Еще недавно ему казалось, что внутри свирепствует такой же уничтожающий пожар, способный выжечь все органы.

– Тебе нет необходимости оставаться здесь, сын мой, – произнес старик, раскладывая на столе пучки с разнообразными травами. – Возвращайся в замок и приходи через несколько дней.

Окинув лесника хмурым взглядом, Дантон задумался. Но спустя мгновение пришел к выводу, что, и вправду, здесь ему делать нечего. В лечении толку от него будет мало, да и служанка в таком состоянии вряд ли сможет сбежать. На самом деле находиться рядом с ней Мишелю совершенно не хотелось, ибо тогда в нем затевали борьбу два желания: придушить девчонку либо отослать с глаз долой. И какое одержит верх, он не знал. В любом случае оба варианта угрожали разрушить все его планы.

– Хорошо, я вернусь через пару дней, – согласился граф, торопливо поднявшись с ветхой, покосившейся табуретки.

– Это верное решение, но я жду тебя через два дня, ибо мне необходимо будет отлучиться по своим делам. А ты в мое отсутствие присмотришь за девушкой, – сообщил старик, внимательно вглядываясь в глаза графа.

– Хорошо, – буркнул себе под нос Дантон, не особо обрадованный такой новостью.

43 глава

По возвращении в родовой замок Дантон не узнал его. Казалось, здание погрузилось во мрак, а все присутствующие вымерли. Дворецкий вышел лишь после того, как граф громко заявил о своем появлении. Эйбут сразу же поведал хозяину об обстановке, царившей в доме. Как выяснилось, графиня закрылась в своих покоях и покидает их только для того, чтобы посетить могилы дочери и сына. Прислуга стала суеверно перешептываться, а при виде старой дамы и вовсе шарахаться, словно от приведения, осеняя себя крестом. Да и действительно, за последнее время Эдит Дельмас стала походить больше на мумию, а ее извечно черные одеяния теперь висели на женщине мешком. Она больше не собирала длинную копну полностью седых волос в пучок, а лишь скрывала их под черной вуалью, чем еще больше вселяла страх в присутствующих. Поговаривали, что темными ночами по холодным коридорам замка эхом проносится истошный женский крик. И у тех, кому довелось его услышать, в венах застывала кровь.

Мишель отмахнулся от суеверных слухов, повелев прислуге не распускать понапрасну языки. А дворецкого отправил к бабушке сообщить о его приезде. Лишь когда графиня впервые не явилась встретить внука, мужчина насторожился.

– Ее светлость пропустила известие мимо ушей, не удостоив меня даже взгляда. Она неизменно изо дня в день сидит в кресле возле камина и смотрит в него, будто там пылает огонь, но никому не позволяет разжечь поленья, хотя в комнате уже достаточно холодно, – сообщил Эйбут, не смея смотреть хозяину в глаза.

– Хорошо, я сам поднимусь к ней, – произнес Дантон, поспешно направившись к лестнице.

Спустя несколько мгновений он уже стучал в массивную дверь покоев графини. Но, простояв достаточно долго, так и не дождался ответа. Постучав еще громче, Мишель наконец решил войти без приглашения. В комнате висела удушающая темнота, и лишь одинокая свеча жалобно мигала на столике возле завешенного зеркала. А бабушка, как и говорил дворецкий, сидела неподвижно в кресле.

– Бабушка, доброй ночи! – достаточно громко поприветствовал ее Мишель, но женщина даже не шелохнулась. Подойдя к креслу, Дантон на мгновение замер: ему померещилось, что графиня не дышит. Коснувшись ледяной руки женщины, Дантон заметил, как веки бабушки тяжело опустились, а губы дрогнули.