Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы Страница 36

— Да, между прочим, — заметил Боттль, — знаете ли вы, что я убедился в том, что многие разбойники не прочь перейти на службу к вам и бросить этого негодяя Румнея?

— Я уверен, что один из них, — вон тот, крутоголовый, быстроглазый разбойник, его зовут, кажется, Том Коббль, — наверное, скорее на моей стороне, чем на его. Мне кажется, что вообще в шайке произошли какие-то разногласия.

— Да, это верно. Вот еще другой такой же, зовут его Джон Гатч; мне кажется, он в сущности человек честный, и ему противно его теперешнее ремесло. Есть еще один, под названием Нэд Моретон, тот тоже не особенно долюбливает Румнея; затем я могу назвать еще двух-трех, которые, если дело дойдет до драки, перейдут, конечно, на нашу сторону, но зато другие — такие негодяи, что становится невольно жутко в их обществе.

— В таком случае, Боттль, постарайся переманить к нам как можно больше людей, но избегай всего, что могло бы повести к ссоре, которая вовсе нежелательна в данное время.

День, однако, прошел без всяких приключений, и вечером Гель и его спутники остановились опять на ночлег в уединенной гостинице, здесь были приняты все меры предосторожности, как и в предыдущую ночь. Гель, привыкший за последнее время обходиться почти совершенно без сна, уселся около экипажа, рядом с которым лежал Френсис и приготовился опять прокараулить всю ночь. Антоний на этот раз должен был спать вместе с Румнеем на общей куче соломы, а Боттль отправился на большую дорогу сторожить, не покажется ли вдали Барнет со своими людьми.

Гель сидел молча, погруженный в глубокую думу: он положительно иногда недоумевал, почему так долго не показывается Барнет, но потом объяснял себе его запоздание тем, что лошади его очевидно устали, свежих он не мог достать, да наконец могло случиться, что у него оказался и недостаток в деньгах, так как он выехал ведь только из Лондона в Флитвуд и рассчитывал вернуться обратно на другой же день.

Вдруг рядом с Мерриотом послышался не то вздох, не то стон, он стал тревожно прислушиваться: этот стон выходил из-под навеса, где лежали Румней и Антоний, и напоминал стон человека, в которого только что вонзили кинжал.

Весьма возможно, что разбойник покончил с Антонием и рассчитывал теперь сделать то же самое с ним и Боттлем, который оставался совершенно один и беззащитный на большой дороге. Гель одну секунду колебался, идти ли ему узнавать, в чем дело, или нет. Он посмотрел на Френсиса: тот лежал неподвижно и дышал ровно и глубоко; в экипаже тоже раздавалось ровное и спокойное дыхание. Гель решился и быстро направился к навесу, где спал Антоний.

Антоний лежал завернутый в свой плащ спиною к разбойнику, который лежал тоже спокойно, с закрытыми глазами; спал ли он или притворялся спящим, Гель не мог рассмотреть. Но Антоний, во всяком случае, спал крепким здоровым сном, в этом не могло быть никакого сомнения. Гель дотронулся до его плеча и прошептал:

— Пойдем со мной.

Антоний ни слова не говоря, встал и пошел за ним к тому месту, где стоял экипаж.

— По-моему, лучше тебе спать рядом со мной, около Френсиса, — сказал Гель шепотом, указывая на солому, где лежал юноша, и вдруг глаза его широко раскрылись от удивления. Френсиса не было и следа, на соломе уже никого не было.

Френсис исчез.

Гель оглянулся кругом, нигде не было видно ни единой души. Он подошел к экипажу: из него все по-прежнему раздавалось ровное, спокойное дыхание.

— Она хоть, по крайней мере, еще здесь, — сказал Гель удивленному Антонию, — но Френсис исчез, чтобы, вероятно, исполнить какое-нибудь ее поручение; он притворялся только спящим, но во всяком случае, он не мог уйти далеко, ведь я уходил только на минутку. Посторожи-ка здесь у экипажа, а я пойду, поищу его.

Но не прошло и секунды, как Гель уже увидел Френсиса выходящим из-под навеса, где он только что побывал сам и где лежал Румней.

— Это что такое? — крикнул Гель, схватив мальчика за руку и поднося горячий факел к его лицу.

Френсис стоял с широко раскрытыми глазами и только при окрике Геля вздрогнул и как бы пришел в себя.

— Что ты делаешь, негодяй? — спрашивал Гель, крепко сжимая его руку, — зачем тебе понадобилось отправляться туда под навес, воспользовавшись минутой моего отсутствия? Ты, вероятно, отнес какое-нибудь послание от своей госпожи этому разбойнику Румнею? Сознавайся сейчас же, иначе тебе худо придется.

— Я не знаю, где я был, и что я делал сударь, — ответил юноша спокойно, — я ведь лунатик и хожу по ночам, сам не зная где.

Гель внимательно взглянул Френсису прямо в глаза, тот совершенно спокойно выдержал его взгляд и затем по приказанию Геля также спокойно улегся опять на свою солому.

Гель уселся на свое место и снова погрузился в глубокое раздумье, так что не заметил даже, как темная фигура, весьма похожая на Румнея, бродила вокруг спящих разбойников и отдавала им какое-то приказание: по-видимому, Румней был тоже лунатик.

XV. Измена

— А вот и снег, который ты предсказывал нам, — сказал Мерриот, обращаясь к Антонию, когда наконец кавалькада опять тронулась в путь, в третьем часу ночи.

— Да, еще и ветер порядочный, — весело заметил Румней таким тоном, что Гель подозрительно покосился на него.

Всадники завернулись плотнее в свои плащи, чтобы укрыться от падающих хлопьев снега, которого почти не было видно, так как только в начале их процессии Боттль держал в руках факел, да позади экипажа был привешен фонарь. Разбойники ехали молча, и изредка у них вырывались проклятия, относящиеся к погоде. На рассвете они проехали через большой город, и, проехав еще три мили после него, остановились в довольно уединенной гостинице, чтобы позавтракать. Когда Мерриот открыл окно в экипаже, завешенное занавеской, чтобы защитить пассажиров от снега, и хотел подать в него на подносе принесенную еду, Анна высунула голову и сказала:

— Вместо еды позвольте мне лучше пройтись пешком по дороге, у меня затекли ноги, так как я ведь целых два дня сижу безвыходно в этой колымаге.

— Нет, только полтора дня, а не два, — ответил ей Гель, — но, во всяком случае, вы, конечно, свободно можете прогуляться немного, пока мы здесь отдыхаем. Имейте только в виду, что снег так глубок, что покрывает почти всю ступню.

— Мне это безразлично, хотя бы снег доходил даже до колен.

— Но если я выпущу вас погулять, дадите ли вы мне слово, что вернетесь обратно в экипаж, когда я попрошу вас об этом? — Гель чувствовал себя положительно не в состоянии применить опять грубую силу, как в первый раз.

— Да, конечно, ведь другого выхода для меня нет.

— И все время, пока вы будете гулять, я буду находиться по соседству с вами, а с другой стороны пойдет Френсис.