Евгения Марлитт - Совиный дом Страница 38

Гамак, в котором лежала герцогиня, висел под вековыми дубами, а Клодина в белом легком платье сидела рядом с ней на удобном бамбуковом стуле, обтянутом парусиной, и читала вслух. Напротив нее на лакированном японском столике лежало вечное вязание фрейлины фон Катценштейн, которая стояла в стороне, готовя все к чаепитию.

Под тенью группы каштанов герцог, два старших принца, гувернер, ротмистр фон Риклебен и Пальмер играли в кегли.

Радостные восклицания, смех детей и стук шаров доносились к дамам, и герцогиня смотрела туда полными счастья глазами.

— Остановитесь, Клодина, — попросила она. — День прекрасен, солнце ясно, а рассказ так мрачен. Он кажется мне неестественным. Как вы думаете, что еще случилось с обоими героями?

— Ваше высочество, я думаю, что конец будет трагичен, — сказала Клодина и отложила книгу.

— Он приготовил яд, — сказала герцогиня.

— Да, — ответила Клодина, — она должна умереть.

— Она? — изумилась герцогиня. — Что за ужасная мысль! Он сам хочет отравиться, потому что чувствует себя не в силах жить с нею и без другой.

— Не знаю, ваше высочество, — проговорила девушка, — судя по ходу рассказа…

— Пожалуйста, поскорее книгу! — воскликнула герцогиня; она поспешно раскрыла ее, прочла конец и проговорила: — Вы правы, Клодина!

— Иначе это психологически невозможно, если вы, ваше высочество, следили за характером героя…

— Я в нем не нашла ничего особенного, — перебила герцогиня. — Нет, Клодина, это не правдиво! Слава Богу, такие фантазии относятся к области безумия, не будем читать дальше. Мир так хорош, и мне так радостно, легко сегодня!

Она отбросила шелковое одеяло, прикрывавшее ее фуляровое платье с белыми горошинами, и махнула рукой в сторону каштанов.

— Смотрите, Клодина, вот идет герцог, он, кажется, устал от игры. Мой милый друг, мне сегодня лень играть в домино, но, может быть, фрейлейн фон Герольд заменит меня? Пожалуйста, подвиньте сюда столик.

Она повернулась, положила голову на руку и смотрела, как герцог разделил косточки и начал игру.

Гонкие пальцы Клодины вдруг дрогнули, она низко склонилась к косточкам, и краска залила ее лицо. Там, за лугом, показалось что-то голубое, порхавшее, как бабочка, и вдруг неподвижно остановилось, И позади этого голубого?..

— Ах, дитя мое, — сказала герцогиня вполголоса, — вы очень рассеяны — герцог выигрывает партию. О, вот идиллическая группа, будто картина Ватго!

— Я боюсь, барон, что мы помешали! — воскликнула одетая в голубое — небесного цвета — платье принцесса Елена.

Принцесса с насмешливым и сердитым выражением обернулась к матери, которая шла под руку с зятем в сопровождении камергера и фрейлины. При этом она взглянула в лицо Лотаря, на котором не дрогнула ни одна черта.

Ее светлость, старая принцесса, взяла лорнет и совершенно спокойно сказала:

— Дитя мое, ты хотела удивить герцогиню, так доложи о нас, пожалуйста!

Елена двинулась вперед, но не спешила более, напротив, шла очень тихо, ее черные глаза выражали недовольство. Подойдя, она шумно закрыла зонтик и бросила:

— Извините, ваше высочество, я помешала…

Герцогиня взглянула на ее недовольное лицо и засмеялась.

— Как ты пришла сюда, шалунья? — сказала она, протягивая ей руку. — Перелетела через стену, или…

— Приехала в нейгаузовском экипаже. Мама, барон Лотарь и остальные идут сзади и просят о чести приветствовать ваше высочество!

Она грациозно поклонилась герцогине, поцеловала ее руку и, сделав вид, что не замечает Клодины, которая стояла рядом с ней, начала забавно махать зонтиком, как будто давая остальным знак, что им рады.

Герцог пошел навстречу старой принцессе и подвел ее к жене; во время приветствий Лотарь очутился рядом с Клодиной; она ждала, что он заговорит с нею, но получила только безмолвный поклон.

Все уселись. Между высокопоставленными дамами начался оживленный разговор. Принцесса Текла извинилась, что так долго не осведомлялась о здоровье герцогини, но она упала в Нейгаузе на лестнице и шесть дней пролежала с арниковым компрессом на ноге. А принцессу Елену вообще невозможно было вытащить из замка и из детской; она даже попросила у фрейлейн Беаты фартук и ходила с ней по всем кладовым и чуланам, с чердака до подвалов. При этих словах старая принцесса шутливо погрозила дочери рукой.

— Вчера я застала ее за варкой малины! Да, да, прячь теперь свои пальцы.

Герцогиня с улыбкой обратилась к принцессе Текле:

— Как здоровье вашей внучки?

— Ну, она поправляется, — против воли ответила старуха. — Но далеко еще не достаточно. Добрая Берг, правда, слишком точно исполняет предписания врача, приглашенного бароном: никаких лекарств — свежий воздух с утра до вечера, холодные обмывания…

— И моя дочка уже немного бегает, хотя и нетвердо, — добавил барон.

— Но этого пока еще очень мало, — перебила его принцесса Текла.

— Я и тем доволен, — возразил Лотарь.

Клодина между тем приветливо обратилась к графине Морслебен и что-то сказала ей. Та, ответив, отвела в сторону свои веселые карие глаза.

Клодина удивленно замолкла. Напротив сидела маленькая принцесса и вызывающе смотрела на нее. Клодина спокойно и вопрошающе посмотрела в дерзкие черные глаза своими голубыми глазами. Тогда темная головка отвернулась, и презрительная гримаска искривила полные губки принцессы.

— Девушки, вы бы сыграли в крокет, — предложила герцогиня. — Остальные присутствующие присоединятся к игре. Милая Клодина, проводите принцессу Елену и фрейлейн Морслебен и велите вбить еще ворота.

Клодина встала.

— Извините, ваше высочество, благодарю! — сказала принцесса Елена. — Я несколько устала.

Она откинула голову на спинку качалки и стала качаться; графиня, по примеру своей повелительницы, тоже села. Клодина совершенно спокойно сделала то же самое.

Подали мороженое, чай, кофе в маленьких севрских чашечках. Пришли с игральной площадки мужчины и приветствовали гостей. Принесли колотый лед. Клодина заметила, что за ее стулом стоят Пальмер и ротмистр Риклебен. Она обернулась к последнему и заговорила — зная его сестру по пансиону, она спросила, как та поживает. Он подробно рассказал о ее замужестве и о счастье, которое она нашла, вопреки ожиданиям: несмотря на стесненные обстоятельства, маленькие средства, она была весела и довольна.

— Да, — согласилась молодая девушка, — можно быть счастливой в своем доме и при самых трудных обстоятельствах.

— Лучшим примером являетесь вы сами. Совиный дом — идиллия, греза, которую вы оберегаете, как фея довольства, — вмешался Пальмер. — Конечно, сознание, что это только временно, помогает волшебству; легко быть довольной, когда видишь в будущем храм счастья.