Барбара Картленд - Волнующее приключение Страница 4

– Как мне жаль, дорогая моя принцесса, – воскликнул профессор, – что ваш блестящий ум и все ваши способности будут похоронены в этих скучных стенах, вы будете скованы этикетом и никогда не сможете высказать собственное мнение.

Заза печально вздохнула и со слабой надеждой спросила:

– Но что я могу сделать?

– Вы должны отказаться от замужества! – воскликнул профессор, запустив пальцы в седую гриву. – Вы должны объявить забастовку и выкинуть флаг в защиту свободы.

Заза в ответ снова вздохнула. Профессор говорил, конечно, очень красиво, но это были лишь риторические восклицания. Если б она повторила их при своем папаше, то тот бы только иронически усмехнулся. Она даже представить себе не могла, как бы он отнесся к ее заявлению, что она отказывается от замужества с благородным принцем, которого он выбрал ей в супруги.

Если б была жива ее мать, она, конечно, сделала бы все для счастья дочери, но матери уже не было на свете. Великий герцог очень любил свою жену и после ее кончины решил не вступать в брак. Всю свою любовь он отдал двум дочерям, но эта любовь превратилась в железные оковы, мучительные и для Марии-Селесты, и для ее младшей сестры.«

Конечно, по совету профессора она должна была бы явиться к отцу и заявить, что не желает вступать в брак, Но станет он слушать ее? Не сочтет ли ее поведение капризом неразумного ребенка? Ведь он был уверен, что желает ей только добра.

Между тем профессор продолжал свой монолог, бегая по комнате и терзая пальцами седую шевелюру.

– Боже мой! Ваш брак с этим идиотом, с человеком, который удостоен короны лишь только потому, что его папочка, дедушка и прадед носили этот идиотский золотой обруч на голове. И вы будете обречены жить с таким человеком? И не увидите всего того, что творится в огромном и прекрасном мире? В конце концов вы превратитесь в тупое животное, подобное графине Гликсбург.

Эти последние слова профессора более всего укололи девушку. Она чуть не взвилась до потолка.

Принцесса представила себе, как в последующие пятьдесят лет она будет выслушивать графов и графинь, подобных этому занудному чудовищу – графине Гликсбург, и сама начнет превращаться в такое же жуткое существо.

Этим страшным предсказанием профессор нанес ей болезненный удар. Ее серо-голубые глаза расширились настолько, что заняли половину лица. Она спросила у своего учителя:

– Скажите, пожалуйста, что я должна делать? Профессор вскинул руки вверх, как это часто делают темпераментные французы.

– Бежать, моя милая девочка! Удирать отсюда, пока еще не поздно! Пока на вас еще не надели кандалы и вы не стали узницей в золотой клетке.

Заза похолодела. Ей представилось, как разгневается отец и как слуги будут искать ее по всему дворцу, и что будет с послом государства Валуар, который столько сил положил для того, чтобы заключить этот важный политический союз. Он, наверное, умрет от разрыва сердца, если узнает, что принцесса сбежала.

Здравый смысл подсказывал ей, что надо немедленно заткнуть уши и не слушать профессора. Но влияние учителя на ученицу было настолько велико, что она внимала ему, раскрыв рот.

– Нет! Это немыслимо! – кричал старик и сжатым кулаком ударил по клавишам драгоценного» Бернстейна «.

Рояль, возмутившись, отозвался на это жестокое обращение с ним немыслимым аккордом.

– Нельзя, чтобы с женщиной обращались, как с бездушным предметом! Это возмутительно! Его высочество герцог заявили, что вы должны выйти замуж, и вы должны покориться его воле! Но почему? Только потому, что вы слабая беззащитная женщина?

– А я и есть такая, – согласно пробормотала Мария-Селеста.

– Если б вы были мужчиной, все могло быть по-другому. Вы имели бы право заявить:» Я должен подумать… Я должен сам выбрать себе супругу… Я не хочу быть похожим на бандероль, посланную из одной страны в другую… тем более что эта страна мне неизвестна… и вообще мне не нравится!«

– Конечно, вы правы, профессор, абсолютно правы! – кивала Заза. – Но ведь папа и слушать меня не захочет!

Профессор не мог с ней не согласиться. Он был прекрасно осведомлен об упрямстве великого герцога и о его умении не слушать то, что ему не нравилось. Эта глухота ко всем здравым возражениям и помогала ему править таким государством, как герцогство Мелхаузен.

– Я считаю, что ваше образование уже закончено. Учителя по литературе и истории ничего нового преподать вам не могут. Они забивают ваш ум только банальными истинами. А ваши уши и ваши глаза должны воспринять все богатство культуры окружающего мира. Вы, дорогая, стоите на пороге жизни, и вам решать – идти ли вперед или отступить назад.

Заза понимала, что жизнь ее в Валуаре будет такой же, как и в родительском дворце, и ничего нового она не увидит, и никаких новых чувств, кроме скуки, она не испытает. Но ведь она была женщиной, а судьбу женщин решают мужчины, поэтому она спросила у профессора:

– Скажите, учитель, как мне поступить?

– У вас нет выбора, – твердо заявил он. – Или стать заживо погребенной, или бежать.

– Как бежать?! И куда? – воскликнула Заза.

– Куда угодно! Наша планета велика… И беглянке вроде вас в этом огромном мире найдется место. И оно будет не хуже, чем ваша увешанная гобеленами тюрьма, поверьте мне.

– И все же, куда я могу уехать? – задала вполне разумный вопрос принцесса Мария-Селеста.

– Без сомнения, в Париж! – воскликнул профессор. – Это самый гостеприимный город на свете. Там вы встретите людей, которые думают так же, как и мы с вами. Людей, которые верят в прогресс и которые хотят жить полной жизнью, вдыхать воздух свободы, а не дворцовую пыль.

Заза чуть не задохнулась, представив себе эту картину.

Увидеть Париж – разве не снилось ей это по ночам? Она много читала об этом городе в книгах, которые давал ей профессор, и знала, наверное, каждый его памятник, каждую достопримечательность, рынки, бульвары, кафе и мастерские художников.

Одно дело – печатное слово, а другое – пройтись по этим улицам самой, насладиться ароматами утреннего рынка, так красочно описанного Золя, и хотя бы краем глаза увидеть соблазнительных женщин, о которых поведал миру Мопассан.

Решение в ней созрело внезапно, словно вспышка озарила мозг.

– Если я должна ехать в Париж, то почему бы там, учитель, не взять меня с собой завтра?

Тут же она увидела, как побледнел профессор, как его лицо выразило величайшее изумление, потому что, вероятно, впервые он столкнулся с тем, что его идеи вдруг получили реальное воплощение.

Раньше он мог говорить все, что угодно, призывать к свободе мышления и поступков и не нести за это никакой ответственности, а вот теперь все, что он говорил, воплотилось в реальную юную особу, которая захотела претворить его идеи в жизнь.