Анита Миллз - Опасная игра Страница 4

— Вы, как я посмотрю, уже полностью пришли в себя, — раздался за ее спиной мужской голос, — а еще несколько часов назад вы страдали, свесившись с этого борта с таким видом, будто вас только что с креста сняли.

Она с удивлением обернулась и увидела рядом с собой незнакомого человека с красивым мужественным лицом. В отличие от всех других мужчин, выстроившихся у борта в ожидании высадки на берег, этот человек был без головного убора, и непокорные пряди его черных как смоль волос спадали на лоб, придавая лицу беспечно-дерзкое выражение. Безукоризненно прямой нос мог стать предметом гордости любого из римских богов, а уголки чувственных губ были приподняты в слегка ироничной улыбке. И ей сразу же вспомнились исполненные горечи слова, которые так часто повторяла мама:

Никогда не забывай: чем привлекательнее мужчина, тем он опаснее — он мгновенно обретает власть над женщиной, и, поверь мне, уж он-то знает, как этой властью воспользоваться. Он привык завоевывать женские сердца легко, ничего или почти ничего не предлагая взамен. Остерегайся красивых мужчин!

Судя по какому-то особенному блеску темных, почти черных глаз и непринужденной, уверенной манере держаться, стоявший рядом с ней красивый незнакомец определенно представлял собой опасность. И то, что он заговорил с единственной здесь представительницей женского пола, путешествующей без сопровождения, явно выдавало его сомнительные намерения.

— Вы говорите со мной так, сэр, будто близко меня знаете, — ответила она сухо, — но я что-то не припомню, чтобы нас с вами знакомили.

— Мы и в самом деле незнакомы — по крайней мере пока что, — согласился он, широко улыбаясь, — но, поскольку мы с вами сегодня утром занимали место у одного и того же борта, я подумал, что кое-что нас с вами все-таки сближает.

— Неужели? — с деланным удивлением произнесла она, приподняв бровь и одарив незнакомца ледяным взглядом. — Боюсь, вы заблуждаетесь на сей счет. В тех местах, откуда я родом, ни один джентльмен не позволил бы себе заговорить с незнакомой женщиной.

Нисколько не смутившись, он продолжал взирать на нее лениво-дерзким взглядом:

— Могу только заметить, что заблуждаться в чем-то одном — это лучше, чем заблуждаться во всем.

Этого невежу, кажется, было трудно чем-либо прошибить.

— Что вы хотите этим сказать? — вырвалось у нее, прежде чем она успела себя остановить.

— А то, что я вовсе не считаю себя джентльменом.

— Оно и видно, — бросила она и, чтобы положить конец нежелательной беседе, отвернулась от незнакомца и сосредоточила свое внимание на том, что происходило на пристани.

— На мой взгляд, вы очень необычная девушка, — не унимался он. — В тех местах, откуда я родом, женщина воспринимает интерес мужчины к ней как комплимент.

— Сомневаюсь, что даже в тех местах, откуда вы родом, женщине могло понравиться, если бы о ней сказали, что ее «только что сняли с креста», — отрезала Верена.

— Представьте, в Теннесси это могло бы понравиться.

— Ну так я не из Теннесси, — заверила она его и, подойдя ближе к поручням, вполголоса пробормотала: — Не могу понять, почему мы так долго ждем.

— Корабль переполнен, — ответил незнакомец, будто вопрос был обращен к нему. — Нынче, когда команчи и шайенны вступили на тропу войны, почти все и вся доставляется в Техас морем. Даже люди.

На этот раз она ему ничего не ответила, но он продолжал неторопливо рассматривать ее волнистые, необычайно красивого оттенка каштановые волосы, изящный профиль, ясные глаза, фарфоровую матово-белую с розоватым оттенком кожу. Затем его взгляд опустился на ее высокую округлую грудь, стройный стан, облаченный в отороченный тесьмой, плотно облегающий жакет. Когда несколько часов назад он обратил на нее внимание в первый раз, она показалась ему довольно хорошенькой, но теперь он должен был признать, что недооценил ее. Она была не просто хорошенькая — она, по всей видимости, была самой красивой женщиной к западу от Миссисипи.

Все в ее поведении — от слов до манеры держаться — говорило, что ее не интересует флирт, и следовало бы оставить ее в покое, но она успела заинтриговать его. У него был темперамент прирожденного азартного игрока, и что-то в глубине души — какой-то вредный и озорной чертенок — нашептывал ему: «Чем меньше шансов, тем дороже успех».

— Вы с Восточного побережья? — предположил он вслух. — Вероятно, из Нью-Йорка?

— Нет.

— Тогда из Балтимора? Филадельфии? Бостона?

— Из Филадельфии, если вам так хочется знать.

Ей лучше было бы прикусить язык, подумала она. Так глупо попасться на удочку! Теперь он может решить, что она его поощряет, а раньше просто кокетничала, напуская на себя неприступный вид. Ладно, не так уж важно, что он может подумать. Если ей все-таки удастся когда-нибудь покинуть этот корабль, она отправится прямо в Сан-Анджело, как можно быстрее уладит все дела, связанные с кончиной Джека Хауарда, а потом кратчайшим путем возвратится в Пенсильванию.

— Филадельфия далеко отсюда, — произнес он, — слишком далеко, чтобы такая привлекательная женщина, как вы, ехала оттуда совсем одна. О Техасе говорят, что он заглатывает хорошеньких девушек, пережевывает и выплевывает их уже уродливыми старухами. Этим, я думаю, хотят сказать, что здешние мужчины не очень-то нежно обходятся со своими женщинами.

— Послушайте, мистер…

В этот момент его взгляд упал на груду упаковочных ящиков с крупной надписью на каждом: ТОМАС МАККРИДИ И СЫНОВЬЯ. ОСТИН.

— Маккриди… Мэтью Маккриди, — подсказал он, улыбаясь. — Но друзья называют меня просто Мак.

— Друзья? А разве они у вас есть? — с невинным видом проронила она.

— Ну, знаете, я этого не заслужил, — сказал он, делая вид, что обиделся, — ваша ирония уж очень похожа на дерзость.

— Не стану отрицать, мистер Маккриди.

— Ну хорошо, — сдался он, посерьезнев. — Вижу, вы не в настроении вести праздные разговоры. Мне, знаете ли, этот пароход надоел не меньше, чем вам, и я просто хотел беседой с вами хоть как-то скрасить это бесконечное ожидание. Так что дерзко вел себя я, а не вы.

Она была не готова к такому повороту. Его слова звучали почти как извинение. Верена бросила на незнакомца быстрый недоверчивый взгляд, но его раскаяние, судя по выражению лица, было искренним. Ей стало немного стыдно за свое поведение. Скорее всего она его больше никогда не увидит, так что никакой опасности ни для ее душевного спокойствия, ни для ее чести он представлять не может. И она несколько ослабила свою бдительность.

— Я слишком устала, чтобы быть хорошей собеседницей, мистер Маккриди. У меня такое впечатление, что я нахожусь в пути уже целую вечность. Боюсь, я действительно сейчас не в том настроении, чтобы вести светские разговоры.