Ханна Хауэлл - Украденный экстаз Страница 4

Лина больно ущипнула себя и тут же ойкнула от боли. И словно тяжесть на нее навалилась безысходность. Она не видела выхода, как избавиться от этого ужаса.

Почему Черити решила очернить Лину перед горожанами и запрятать ее в тюрьму? Даже для нее немыслимый акт мести. Ясно, что она верит этому слюнявому Кловису. Дескать, это Лина заманила его к себе в постель. И ее уже не переубедить. Хотя Лина даже под пистолетом не согласилась бы иметь дело с этим слизняком.

А может быть, Черити хотела таким способом скрыть правду, то, что случилось на самом деле? Ведь она могла уже сообразить, что кое-кто заинтересуется, почему вдруг исчезла ее дочь. В школу уже не ходит – где же она? А тут вставила всего-то пару словечек, и Лина в тюрьме, а она спрячет все концы в воду. Очень умненько. Еще и все горожане начнут сочувствовать, что бедняжке Черити не повезло: единственная дочь оказалась такой неблагодарной тварью, свернула на кривую дорожку. А поскольку никто в городе ее толком не знает, то и не зададутся вопросом, а не сочиняет ли Черити небылицы.

И Лина поняла, до чего же одинока она на этом свете. Обратиться ей было не к кому, никто не придет к ней на помощь, никто не бросится защищать от этих обобранных, но злых трусов. Женщина, которую она долгие годы звала матерью, была ей чужой. Где-то, конечно, существовал отец, но он вручил ее когда-то давно Черити и больше не пожелал ее видеть, исполняя свой отцовский долг лишь тем, что платил Черити за воспитание и содержание Лины. И Лина очень сомневалась, что такой папочка будет в восторге, если она обратится к нему теперь и попросит о помощи. Нет, подумала она, вытирая злые слезы, он решит, что счастливо отделался от обузы – от дочери, которая к тому же выросла преступницей.

На какое-то время она погрузилась в беспросветное отчаяние, жалея себя и оплакивая свою загубленную, пропавшую жизнь. Даже мысли о том, что вообще-то у нее есть один очень хороший друг, который мог бы броситься на выручку, если бы знал о ее несчастье, не порадовали ее. Ведь связаться с ним из тюрьмы нет никакой возможности. А он далеко. Либо в своем охотничьем домике в горах, либо на ранчо.

Раздались чьи-то шаги, и она отвлеклась от своих черных мыслей. Лина тут же напряглась, поскольку кто-то загремел ключами, отпирая решетку. Она медленно повернулась лицом ко входу в камеру.

Щуплая фигура шерифа Мартина четко вырисовалась на фоне горящей сзади на столике свечи. Его светло-ореховые глаза уставились на нее словно в трансе. И было в этом немигающем взгляде нечто столь мерзкое, что ее передернуло от отвращения. Но внутри она похолодела от страха. Она не сомневалась, что через несколько мгновений ей придется сражаться с шерифом так же, как это произошло с Кловисом.

Сев на кровати, она сверкнула на него взглядом, в который вложила всю свою ненависть и презрение к подобным типам мужского рода. Он даже замешкался на пороге, словно споткнувшись об ее ненависть, и Лина снова мысленно обозвала его трусом. Мужчины, подобные этому, могли счесть ее легкой добычей из-за невысокого росточка и хрупкости. Но она ошибалась, когда полагала раньше, что те волосатые недоумки, что стремились воспользоваться ею насильно, довольно редкие особи, встречи с которыми легко избежать. Ей вдруг стало ясно, что их много, как тараканов. Или как блох на собаке.

– Убирайся отсюда! – приказала она и чуть не расхохоталась, когда он послушно повернулся к выходу, но тут же опомнился.

– Ах ты, высокомерная сучка! – выпалил он, разозлившись на нее. Откуда у этой девчонки такой повелительный тон?

– Дерьмо ты собачье.

Если он собирался посоревноваться в оскорблениях и ругани, то явно не на ту напал. Вряд ли он мог перещеголять ее в проклятиях и смачных выражениях. Конечно, здесь нечем гордиться, но если ты всю жизнь растешь коротышкой и весишь не больше пушинки, то выбор защитных средств у тебя очень ограничен. А ругань имела одно достоинство – она позволяла ей скрывать свой страх. Ее много повидавший в жизни друг ОМалли утверждал, что это-то и есть самое главное. Скрыть страх!

– Ты чуть все не испортила! – Не сводя глаз с ее лица, он снова осторожно продвигался в ее сторону.

И тут до Лины наконец дошло, словно осенило! Она даже ахнула. Шериф торчал у банка, ничего не предпринимая не из трусости, а потому, что был сообщником бандитов! Вероятнее всего, он стоял на страже, или, как там говорят эти щипачи, на стреме, а тут нелегкая принесла ее с семейными проблемами! «Ну ты и вляпалась, Лина! Что же теперь?» – подумала она в отчаянии. Теперь нечего надеяться на защиту закона, на справедливость, на то, что в деле разберутся. Закон в городе представлял шериф, а ему, как никому другому, требовался козел отпущения. Значит, что бы она ни выдвинула в свое оправдание, он немедленно постарается обернуть это против нее.

– Поня-ятно, – протянула она и со все возрастающей злостью посмотрела ему в лицо. От гнева ее зрачки потемнели и стали почти фиолетовыми. – Ах какой молодец! И храбрец неописуемый! А главное, идея какая умная: пусть вся вина падет на плечи хрупкой невинной девушки. Надо же на ком-то выместить зло за украденные деньги. И должен же кто-то нести ответственность, не так ли? А то ведь могут поразмыслить да и додуматься – ты шериф, вот ты и отвечай!

Он затрясся от злости.

– Я тебя несколько раз просил уйти подобру-поздорову! Ты же не послушала, так? Вот и получай по заслугам!

Она вскочила с нар и метнулась в сторону, потому что он потянулся к ней. Но до открытой решетки добежать не удалось, потому что шериф применил грубую, но эффективную тактику – схватил за полы накидки и резко дернул назад. Она упала на колени. Он снова дернулся к ней, но она просто откатилась в сторону, лишь бы оказаться подальше от негодяя. Тут же вскочив на ноги, она настороженно ждала следующего выпада негодяя.

– Это вряд ли улучшит вашу репутацию, шериф.

– Собираешься пожаловаться? Интересно – кому? – Он презрительно фыркнул. – Кому ты нужна? И кто тебе поверит?

Это был меткий удар. Сам факт, что она сидит сейчас за решеткой и вынуждена общаться с этим мерзким типом, лишний раз доказывал, что всем наплевать, что с ней и где она. И уж конечно, они ни за что не поверят ее словам.

– Мне кажется, что преступление, которое вы спланировали и выполнили в этом городке, обязательно заинтересует суд. И обязательно обнаружатся улики. А я буду сражаться за свою жизнь до последнего вздоха, шериф, потому что у меня нет другого пути. Так что лучше вам оставить меня в покое, пока не совершите то, о чем очень и очень пожалеете.

– Нет, ну надо же! Тебя послушать, так словно какая-то принцесса говорит. А ты и воображаешь себя принцессой, так ведь? Ходила в особую школу на востоке, вот и решила, что можешь задирать перед нами нос. Да только ошибаешься, дорогуша. Несмотря на все твои высокомерные замашки. Когда закончу с тобой все, что задумал, тебе уже нечем будет гордиться, не из-за чего задирать свой носик.