Эмилия Остен - Верность и соблазны Страница 4

– Ты… мне кажется, что ты преувеличиваешь. – В голосе Айвена звучало недоверие.

– Поверь мне. Я ни капельки не преувеличиваю. Если ты хочешь на мне жениться, ты должен сделать предложение сегодня же. Другого шанса может и не быть.

Он даже не колебался.

– Хорошо. Если тебе так будет спокойнее, то я сделаю предложение немедленно.

– Я жду.

– Возвращайся в зал. Я найду Джексома. И сразу же сделаю предложение.

– Помни. Тебе нужны свидетели. Ни в коем случае не говори с ним с глазу на глаз.

– Я все понял, Анна. – Айвен взял ее руку в свои и прижал к груди. – Ты выйдешь за меня?

– Ты знаешь, что да.

– Тогда иди. Я скоро буду.

– Я буду ждать столько, сколько нужно. Но лучше бы тебе поспешить.

Анна вернулась в зал, недоумевая, куда подевался Джексом.

А вот Айвену не пришлось долго разыскивать брата своей невесты. Он столкнулся с ним прямо у апельсинового дерева в оранжерее.

– Леди и джентльмены.

Анна увидела, что Айвен и Джексом стояли рядом на возвышении у оркестра. Неужели они переговорили с глазу на глаз и Джексом не нашел повода или решимости отказать? Или же все ее подозрения насчет братца оказались преувеличены?

– Леди и джентльмены, – повторил Джексом, сияя улыбкой. – Минуточку внимания, я хотел бы сделать небольшое заявление. Во-первых, лорд МакТирнан просил руки моей сестры, леди Анны, и я ответил согласием. Вы все знаете, что этот брак был благословлен еще нашими отцами.

Все зааплодировали, Джексом протянул руку, приглашая Анну присоединиться к ним. Айвен ободряюще улыбался. Анна поднялась на возвышение и встала рука об руку с теперь уже женихом.

– И второе, – продолжил Джексом. – Как все уже знают, Британия стоит на пороге войны с Россией, и каждый благородный сын Англии или Шотландии должен внести свой вклад. Мы с лордом МакТирнаном решили вступить в ряды стрелков и отправиться с нашим флотом отстаивать интересы Короны. Мы хотим, чтобы наши родные, друзья и любимые гордились нами.

Анна почувствовала, что не сможет сдержаться, что сейчас вцепится братцу в волосы. Как это в духе Джексома! Позволить думать, что все в порядке, а потом ударить исподтишка!

Снова аплодисменты. Молодые люди из гостей тоже стали подниматься на помост и объявлять о своей решимости вступить в армию. Кажется, не только Анна сегодня уснет с мыслью об убийстве Джексома.

Когда гости разъехались, Анна нашла брата в библиотеке. Джексом уже изрядно выпил, поэтому не сразу понял, что ему угрожает. Анна с детства такого не делала, но сейчас у нее все получилось замечательно: туфелька врезалась прямо брату в колено, а кулак, крепко сжатый и решительно нацеленный, – точно в челюсть.

– Как ты мог так со мной поступить!

– Дорогая сестра, ты о чем? О помолвке с твоим горячо любимым Айвеном? Или ты все же хотела отправиться в Лондон, а я нарушил твои планы? – Джексом потер челюсть. – Завтра у меня будет шикарный бланш!

– Я об этом безумии с армией! Как тебе вообще удалось уговорить Айвена на эту авантюру?

– О, сестра, это совсем просто. Твой жених с детства попадался в эту ловушку. Немного рыцарских благоглупостей, немного пренебрежения, потом намек, что я-то на это способен, – и все. Наш юный шотландец бежит навстречу неприятностям. Помнишь, как он прыгнул с моста, чтобы доказать тебе свою смелость?

– О святые небеса! Ты подбил его на это безумие, зная, что тебе-то не грозит отправиться на войну! Ты барон, ты не имеешь прямого наследника, тебе не разрешат вступить в армию! Как Айвен мог быть таким слепым!

Джексом улыбался – спокойно и торжествующе.

– Что же, дорогая сестра. Ты думала, что сможешь перехитрить меня, когда советовала твоему нареченному сделать предложение при свидетелях. Мне пришлось принять меры. Ведь я желаю тебе самого лучшего, а небогатый шотландский лорд – это далеко не самое лучшее.

– А теперь послушай, что я тебе скажу, дорогой братец. Мы с Айвеном помолвлены. Я буду его ждать. И, поверь мне, если он не вернется, я никогда не выйду замуж. Я буду всегда жить в твоем доме, отравлять твое существование в меру своих сил. Я всегда буду рядом. И уж поверь, ты тысячу раз пожалеешь, что не дал мне уйти жить в Тирнан!

Глава 1

Дорогая Анна!

Ты просила написать тебе, как только я прибуду на место, и вот я исполняю свое обещание. Несколько дней назад я прибыл в Евпаторию, где нынче расположен штаб нашего наступления, и через некоторое время мы двинемся к Севастополю. Все эти названия музыкой ласкают мои губы, хотя лучше бы я говорил о любви к тебе. Но воинская слава – особая вещь. Поверь, именно ее я принесу к твоим ногам по окончании кампании, и тогда никто и никогда не посмеет возразить против наших желаний.

Здесь еще довольно тепло, на этих крымских берегах, омываемых морем, которое почему-то называют Черным. Оно вовсе не черно – оно манит южной синевой, бирюзой, малахитовой зеленью, а черным становится лишь с наступлением ночи. Ночи здесь обрушиваются внезапно, и говорят, так всегда бывает на юге. Мне хотелось бы побывать и южнее Крыма, где период сумерек почти незаметен и сразу после заката наступает благословенная тьма. Днем здесь солнце светит ярко, и приходится прикрывать глаза рукой, чтобы разглядеть что-то вдали, на потускневших за лето холмах.

Наша армия представляет собою пестрый ковер, этакий организованный балаган из тех, что иногда летом приезжали к нам в деревню. Помнишь, как нам нравилось ходить туда детьми? Здесь то же самое: яркие краски, вечная суета, и мне кажется, будто кто-то вот-вот покажет фокус. Никаких, разумеется, фокусов от военных ждать не приходится. Командующие армией серьезны до предела, со дня на день пойдут в наступление. Синие воды Черного моря почти не видны из-за союзных кораблей. Их тут, кажется, сотни. Больше французских, меньше английских, пришел и турецкий флот. Многопушечные фрегаты высаживают солдат, лагерные палатки тянутся на многие мили. Я и не знал, насколько может захватить лицезрение подобной мощи, подобного размаха и человеческого движения. Как много упускали мы, живя в нашем тихом краю, выбираясь в Лондон лишь иногда и не задерживаясь надолго! Пожалуй, одним из самых приятных впечатлений от войны окажется то, что я увижу мир. Мир, каков он есть, от которого мы отгораживаемся стенами наших добротных английских домов, наших провинциальных мечтаний, нашей взращенной добродетели.

Меня поселили в одном из евпаторийских домов вместе с другими офицерами; тут же рядом живет и непосредственный мой командир, капитан Уильямс, с которым я свел знакомство, едва ступив на борт корабля. Капитан Джеральд Уильямс уже сед, хотя ему едва исполнилось сорок, и знает множество историй, которыми развлекает нас во время офицерских ужинов. Его отец воевал с Наполеоном под знаменами Веллингтона, прошел с ним Испанию и Португалию и оставил о своем нелегком военном пути подробнейшие записки; когда капитан Уильямс зачитывает нам выдержки из них, то время, безумное время начала нашего века, придвигается ближе, становится будто настоящим. Ни ты, ни я еще не родились тогда, но как же хорошо ощущается связь времен, когда слушаешь те истории! Все изменилось – и ничего не меняется. Теперь французы – наши союзники, а война все такая же. Разве что, как говорят солдаты, винтовки лучше.