Эмилия Остен - Верность и соблазны Страница 5

Капитан Уильямс сразу выделил меня среди прочих молодых офицеров и стал давать мелкие поручения, дабы проверить мои таланты; он уверяет, будто я очень способен, из меня выйдет толк, и это приятно слышать. Остальные не выказывают по этому поводу никакого недовольства, стараясь делом представить себя перед командиром в лучшем свете, и это незаметное соперничество идет нам всем на пользу. Все мы хотим стать отличными солдатами, ибо только отличный солдат пройдет войну и вернется домой к семье и возлюбленной. Или очень везучий, но одно не исключает другого.

Мне хотелось бы, чтобы эта война закончилась скоро, – и вместе с тем не хочется. Я жажду вернуться домой, дорогая моя Анна, чтобы с полным правом назвать тебя своей. И вместе с тем мне кажется, будто я должен пробыть здесь дольше месяца или даже полугода, ведь слава не добывается за мгновение, опыт не приходит за минуту. Если даже через две недели, как уверяют в полку, мы возьмем Севастополь и русский царь с позором отступит, подписав капитуляцию, – я хотел бы задержаться в армии еще на какое-то время. То, что я узнаю здесь, поможет мне потом лучше управлять нашим домом, нашей землей. Возможно, это немного задержит меня, но наука кажется столь простой для постижения (смотри, действуй, учись), что наша разлука не будет долгой. Скоро я вернусь к тебе, вернусь человеком, который более достоин любви, чем ранее.

Ведь я подумал о том, что я не заслуживал твоей любви, ничем и никогда. Разве достаточно просто быть рядом, говорить нежные слова, мечтать? Нет и еще раз нет! Сейчас я это понимаю. Всего несколько дней в ином мире, мире, которого я не знал ранее, изменили меня, моя дорогая Анна, сделали яснее мое понимание бытия. Как скоро ты бы разочаровалась во мне, если бы я ничего не совершил для тебя?

Вот какое событие натолкнуло меня на эту мысль: с некоторыми нашими офицерами путешествуют их жены. Это прекрасно воспитанные английские леди, которых не напугает гром пушек и свист пуль. Да и во время битв они находятся далеко от театра военных действий, поэтому непосредственная опасность им не угрожает. Они решились последовать за своими мужьями на войну, и хотя я категорически не хотел бы, чтобы ты поступила так же (слишком я боюсь за тебя, чтобы подвергать хоть малейшей опасности), я усвоил другое. С каким восхищением эти леди смотрят на своих мужей! Как они любят их и гордятся ими! И с ужасом я осознал, что твоя любовь, твое восхищение сошли бы на нет через некоторое время, если бы я остался простым провинциальным землевладельцем, по сути фермером, не видевшим в этой жизни ничего такого, чем я мог бы с тобой поделиться и что вызывало бы в тебе гордость и любовь ко мне. Разве смог бы я обречь тебя на такое несчастье? Ты говорила мне, что тебе не нужен никто, кроме меня; так же и со мною – ни на одну женщину я больше не посмотрю, лишь ты мне необходима. Однако ради нашей любви я постараюсь стать человеком, который будет эту любовь вызывать постоянно, ибо стремится к новому и сможет сделать твой мир больше. Нет, не война станет твоим миром, но то, чему я научусь здесь.

Понимаешь ли ты меня, моя дорогая Анна? Возможно, нет, ибо я сам еще не до конца понял эту свою мысль. Однако я чувствую ее – чувствую сильно, сильнее, чем раньше. Все мы пленники своих желаний, и мое желание быть с тобою, дослужиться до офицера, облаченного в мундир славы, станет только острее и сильнее после месяцев, проведенных здесь, в Крыму.

Скоро наступление на Севастополь. Я постараюсь проявить себя в полной мере, чтобы ты гордилась мною так же, как гордятся супруги офицеров. Ты еще не стала моею женой, однако этот миг обязательно наступит. Каких радужных надежд я полон! Какие планы и мечты – еще смутно – возникают в моей голове теперь, когда я решился поступить верно! Да, наше расставание мучительно, и каждый день вдали от тебя кажется мне пыткой, но тем слаще будет наше счастье, когда мы воссоединимся.

Я буду писать тебе так часто, как смогу. Люблю тебя безмерно и целую твои нежные руки.

Твой Айвен

Анна отложила письмо и подошла к окну. Здесь, в Верне, уже было совсем не тепло, осень давно и надежно вступила в свои права. За окном висела серая мутная дымка, туман смешивался с мелким дождем, а кроны деревьев казались ржаво-коричневыми. На дорожке садовник сгребал опавшие листья, они, промоченные дождем, сопротивлялись, цепляясь за остатки пожухлой травы. Даже английская лужайка, за которой ухаживали долгие годы, не могла сопротивляться охватившему природу унынию. Оно же охватило и Анну. Причем давно.

Как же долго идут письма! Миновало уже все лето, наступила осень, а от Айвена дошла лишь одна весточка. Анна вернулась к столу и снова взяла в руки письмо. То, о чем писал Айвен, заставило позабыть собственные горести. Да и какие это горести? Подумаешь, пришлось провести пару месяцев в Лондоне, выезжая на балы и званые вечера, танцуя бесконечные вальсы и выслушивая бессмысленную болтовню. Одно радовало: надежды братца и матушки на то, что Анну засыплют предложениями руки и сердца, совершенно не оправдались. Во-первых, сама Анна решительно и бесповоротно отвергала любые ухаживания. Во-вторых, она постаралась, чтобы весь свет узнал о том, что она помолвлена во исполнение воли покойного родителя. А в-третьих, в этом сезоне впервые вышли в свет дебютантки поинтереснее Анны Суэверн: несколько дочерей герцогов, внучки графов, парочка не столь родовитых, но потрясающе богатых дочерей мелкопоместных дворян, заработавших капиталы на вложениях в транспорт и промышленность. К тому же многие молодые люди, как и Айвен, отправились на войну, так что рынок невест был переполнен красотками, но испытывал жестокую нехватку женихов.

Анна прижала письмо к сердцу и улыбнулась. Скоро эта ужасная война закончится, союзники заключат мир с русским императором и все вернется. Вернется Айвен. Надо просто ждать, просто не обращать внимания на постоянные намеки брата, на болтовню матушки. Об этом и надо написать Айвену: о том, как она ждет его, о том, как красива осень в Шотландии, о том, что все хорошо. А остальное… На Джексома не обращать внимания оказалось легко: брат постоянно пропадал в Лондоне, почти не наведываясь в Верн, а вот леди Присцилла отчаянно скучала после завершения сезона. Все разговоры сводились к обсуждению сплетен о сезоне минувшем и предвкушению сезона грядущего. Вдовствующая баронесса предпочитала не замечать нежелания дочери бесконечно беседовать об одном и том же, как не желала она и поддерживать разговоры об Айвене и войне. «Ах, у меня голова болит от политики!», «Милая, война – это тема для мужских разговоров!» Стоило Анне упомянуть об Айвене, леди Присцилла тут же намекала, что долгое отсутствие жениха вполне может стать поводом для расторжения помолвки. Чертовски логично, если учесть, что это Джексом все устроил с глупым вступлением в армию!