Барбара Картленд - Путь к любви Страница 4

Однако в особых случаях – а стипл-чейз, бесспорно, был одним из них – привозили с собой лакеев, горничных и кухарок из городского дома.

Это всегда сопровождалось страшной суматохой, однако Имильда с интересом наблюдала, как по возвращении домой все слуги тотчас же принимались выполнять свои обязанности.

Фаэтон ехал вдоль аллеи, по обеим сторонам которой поднимались старые липы.

Вдалеке показался дом, освещенный полуденным солнцем. Это было величественное зрелище.

Дом служил семье уже триста лет.

Отец графа устроил в нем картинную галерею, для чего к зданию было пристроено новое крыло.

В саду цвели весенние цветы, и все вокруг казалось Имильде удивительно красивым.

– Если бы только Уильям был здесь, – прошептала Имильда.

Как только они прибыли, девушка побежала к конюшням.

Лошади, которых ей когда-то так не хотелось оставлять, уезжая в школу, были на месте.

Здесь же стояли и лошади участников стипл-чейза, которых их владельцы прислали заранее.

Некоторых лошадей граф приобрел, пока Имильда еще училась в школе.

Девушка поздоровалась со старшим конюхом. Остальные грумы тоже обрадовались ее приезду.

– У нас для вас есть лошади с норовом, миледи, – рассказывали они ей. – Даже вам нелегко будет с ними справиться. – Все они прекрасно знали, что Имильда – отличная наездница.

Когда она сказала, что должна вернуться в дом, главный конюх заметил:

– Жаль, миледи, что виконт не приехал и что вы не можете участвовать в скачках.

– Я бы очень хотела, – призналась Имильда, – но вы знаете, все были бы шокированы, если бы я это сделала, и пришли бы в ярость, если бы я выиграла.

Старший конюх рассмеялся:

– Что верно, то верно. Какому мужчине понравилось бы, что его обскакала женщина!

– А на кого вы собираетесь ставить? – спросила Имильда.

Она знала, что конюхи всегда делали ставки на стипл-чейзе и на других соревнованиях, которые устраивал ее отец.

– Не поверите, на маркиза Мелверли, – ответил старший конюх. – Наездник он отличный, хоть домой и носа не кажет. Нехорошо это, все соседи давным-давно об этом говорят.

Имильда подумала, что со стороны этого молодого человека совершенно безответственно так пренебрежительно относиться к людям, которые зависят от него.

Ее отец всегда лично интересовался делами каждого жителя его поместья.

А мама всегда просила, чтобы ей сообщали, если кто-нибудь заболевал, и делала все, что могла, стараясь помочь.

«Если он так себя ведет, надеюсь, он проиграет стипл-чейз», – подумала девушка.

Они прибыли в Хасборн-хаус как раз к позднему ленчу.

Вторая половина дня прошла в бесполезных, как считала Имильда, хлопотах. Мачеха была недовольна тем, как подготовлены комнаты, хотя сама Имильда считала, что все в полном порядке.

Соревнования по стипл-чейзу проводились в поместье в течение многих лет, а большинство слуг девушка помнила с первых дней своей жизни.

Опытная экономка прекрасно знала, кого из гостей в какую спальню поселить.

Графиня, однако, старалась внести свои изменения, что, по мнению Имильды, делать не стоило.

Впрочем, это ее не касалось, и она отправилась в свою спальню, в которой спала с тех пор, как ее переселили туда из детской.

В ней ничего не изменилось.

Та же горничная, что прислуживала Имильде всегда, распаковывала ее вещи.

– А вот и я, Бетси, – проговорила Имильда. – Как я рада тебя видеть!

– Я тоже, миледи. Какая же вы красавица. Прямо на вас не налюбуюсь, – затараторила служанка. – Пора уж вам возвращаться домой, а то небось утомились в Лондоне на всяких балах и вечерах.

– Да, Бетси! Так приятно снова оказаться дома и увидеть в конюшне таких хороших лошадей.

– Их так много, – заметила служанка. – Теперь весь завтрашний день и пока гости не разъедутся только и разговоров будет, что о лошадях.

Имильда рассмеялась, поскольку Бетси была абсолютно права, и начала переодеваться.

Мачеха просила ее спуститься вниз еще до обеда, чтобы встречать прибывающих гостей.

– Большинство приедет издалека, – сказала она падчерице, – так что, вероятно, они предпочтут отправиться в свои комнаты. А перед обедом в гостиной им подадут шампанское.

Имильда молча слушала, и мачеха продолжала:

– Сегодня гости проведут вечер дома, а вот завтра, когда после стипл-чейза на обед придут соседи, твой отец организует для них бридж и другие игры.

Имильда все это уже слышала, поэтому снова промолчала.

Выбрав платье из множества нарядов, которые ей купили к выходу в свет, Имильда надела его.

Платье было, конечно, белое, по подолу и вокруг декольте украшенное маленькими розочками со сверкающими бриллиантиками.

– Вы выглядите просто очаровательно, миледи, – проговорила Бетси, – можете мне поверить. Никогда еще не видела такого нарядного платья.

– Оно модное и очень дорогое, – ответила Имильда. – Думаю, что большинство замужних дам будут с ног до головы увешаны драгоценностями.

– И накрашены, – добавила Бетси.

Имильда знала, что замужние женщины в Лондоне пудрятся, румянятся и слегка подкрашивают губы.

Однако сельские жительницы относились к этому неодобрительно, чтобы не сказать вообще приходили в ужас, как Бетси.

Сама Имильда считала, что накрашенные женщины могут выглядеть очень привлекательно, но несколько театрально.

«По крайней мере, пока я не выйду замуж, я могу об этом не думать», – решила она про себя.

Ее юное свеженькое личико и не нуждалось ни в какой косметике: кожа белая, почти прозрачная; красиво очерченные розовые губы не нуждались в помаде. Светлые волосы, скорее золотистые, при свете свечей неожиданно приобретали медный оттенок.

Имильда знала, что похожа на свою мать.

На портрете, написанном сэром Джошуа Рейнолдсом, мама была необыкновенно хороша собой и казалась несколько неземной, словно греческая богиня, сошедшая с Олимпа.

«Как бы мне хотелось быть такой же», – говорила себе Имильда всякий раз, когда смотрела на портрет.

Спускаясь вниз к обеду, она больше думала о матери, чем о тех людях, с которыми ей предстояло познакомиться.

Когда она вошла в гостиную, там уже были два или три человека, которым отец представил ее.

Двое из них оказались его старыми приятелями, с которыми Имильда встречалась раньше.

Они сказали ей, что она очень выросла и стала такой же красавицей, как ее мама.

– Мне очень приятно это слышать, – улыбаясь, проговорила Имильда, – но я знаю, что на самом деле никогда не стану такой красивой, как мама.

В гостиную вошли другие гости и графиня.

Она очень спешила, но не успела выйти к гостям пораньше, как намеревалась.