Майя Родейл - Сила соблазна Страница 40

Найтли проклял приятелей за смех и обвинения, потому что они задели его за живое. Он не был готов принимать судьбоносное решение. Разбить сердце Аннабел.

Вся ситуация была невозможной. Смех раздражал. И все же Найтли изображал внешнее спокойствие, граничившее с ледяным. Смех каких-то кретинов скатывался с него, как с гуся вода.

Внезапно Дерек подумал об Аннабел и том дне, когда Оуэнс объявил, что она слишком хорошо воспитана, чтобы вести себя безнравственно… Тогда все смеялись. Стыд и раскаяние убивали его, когда он запоздало понял, каким оскорблением был для нее этот смех. Не в тот ли день родилась Новая Аннабел? Не тогда ли она решила привлечь внимание Оуэнса? Имел ли какое-то значение недавний поцелуй, или Дорогая Аннабел решила показать, что может быть безнравственной?

Глава 27

Пропал: один любящий вздох с губ Дорогой Аннабел

Городские слухи

Мистер Найтли вот-вот сделает предложение леди Марсден. Осведомленный источник рассказал нам, что мистер Найтли посетил ювелира с Берлингтон Аркейд. Однако ушел, не сделав покупки.

Издательство «Лондон уикли»

Первое, что заметил Найтли, войдя в комнату авторов: Аннабел не вздохнула. Второе, что он наконец заметил, — она всегда вздыхала, когда он появлялся на еженедельном собрании авторов. Часы тикают всегда, но никто не сознает этого, пока часы не сломаются.

На какой-то момент он замялся. Аннабел вздыхала; он поцеловал ее; теперь она не вздыхает. Дерек мучительно размышлял, вспоминая содержание ее колонки. Там было доказательство, которое он упустил?

Он пытался сказать себе, что это не имеет значения.

Но мыслями постоянно возвращался к Аннабел.

И взглядом тоже.

Он жаждал ее получить.

Но оставались обязательства. И лорда, и леди Марсден обуревало нетерпение. Он пил чай с леди, пил бренди с джентльменом. Посетил ювелира, но не смог найти ничего подходящего. Внутренний голос постоянно твердил: «Мое место в обществе. Вы не сможете меня игнорировать».

Ни один рубин, сапфир или бриллиант не был достаточно велик для него.

Утром он узнал, что издатель «Лондон кроникл» был арестован за то, что критиковал расследование, основываясь на фактах, сообщенных такими низкопробными информаторами, как корыстолюбивые лакеи.

Найтли было ясно, в чем состоит его долг. Тем более что он слыл человеком действия.

Учитывая все это, ему не следовало ни в малейшей степени беспокоиться о таком пустяке, как вздох, или отсутствие такового. И все же он молча стоял перед авторами, гадая о причине отсутствия вздоха.

Дерек помрачнел.

Он не позволит сбить себя с толку хорошенькой, не желающей вздыхать по нему девушке.

Он обвел комнату яростным взглядом.

И вдруг заметил, что Аннабел сидела не там, где обычно.

У них сложился ритуал, который она безбожно нарушила.

Он входил. Аннабел вздыхала. Он говорил «сначала леди». И только тогда начиналось совещание. Пишущие Девицы трещали быстро, по очереди выкладывая свои отчеты. И все сидели вместе, аккуратным рядком.

Сегодня Аннабел сидела между Оуэнсом и Гренвиллом. Найтли прищурился. Неужели Оуэнс и есть Болван?! Иначе как объяснить, почему Аннабел сидела рядом с ним и касалась его руки, когда Оуэнс наклонялся, чтобы прошептать что-то ей на ухо? Что-то такое, заставлявшее ее краснеть и улыбаться.

— Что, дьявол побери, тут происходит? — раздраженно спросил он. Руки чесались всадить кулак в стену. Или в челюсть Оуэнса.

Никто не ответил.

— Мисс Свифт, что вы там делаете?

Но тут Дерек вспомнил, что она предпочитает оставаться в тени и не привлекать внимания, и решил не смущать ее перед остальными авторами.

— Ладно, не важно, — проворчал он.

Совещание покатилось по проторенной дорожке.

Женщины щебетали, обсуждая скандал в «Таймс». Он украдкой посматривал на Аннабел. На ее низкий вырез. Но она не поднимала глаз.

В конце совещания Дерек сжал запястье Аннабел, пытавшейся проскользнуть мимо, под руку с Оуэнсом. У него накопились вопросы, хотя он сам не знал, какие именно. Он подозревал, что у нее имеются ответы.

В планах у него было действовать еще более властно, чтобы напомнить обоим о правильном порядке в этом мире.

Но стоило произнести «Аннабел», как он услышал в своем голосе вопросительные интонации, и нечто вроде вполне определенных чувств.

— Если собираетесь снова извиняться, лучше этого не делать, — бросила она, поразив его.

— Но за что мне извиняться, Аннабел?

Он прислонился к косяку.

— За поцелуй, — прошептала она, подавшись к нему. Он глубоко вдохнул аромат Аннабел.

Ему, возможно, следовало извиниться. За то, что воспользовался отчаянием женщины, которая к тому же служила у него и не могла рисковать, отвергая его ухаживания. Но он попробовал на вкус ее желание, упивался пьянящей сладостью. И черта с два он станет извиняться перед ней. Потому что ни о чем не жалел.

И как все могут подтвердить, Найтли не был бы чертовски успешен, если бы извинялся направо и налево. Поэтому он наклонился к ней и пробормотал:

— О, я не извиняюсь за поцелуй, Аннабел.

И это была правда. Он был сбит с толку, снова хотел поцелуя, не мог понять почему, жаждал его… В голове теснился миллион мыслей и чувств, касавшихся этого поцелуя, но сожаления среди них не было.

— Ничуть? — уточнила она. Вопрос не удивил, но задел его. Аннабел понятия не имела, насколько прекрасна и привлекательна, так ведь? Да и как ей это понять, если она любила мужчину, любила издали, а тот не обращал на нее внимания?

— А вы жалеете? — спросил он.

— Вы не собирались этого делать, верно? — пробормотала Аннабел. Должно быть, она часами мучилась, гадая, что это означало и каковы были его намерения. Но когда поцелуй не был просто поцелуем?

Лучшим ответом будет честность.

— Я ехал в Блумсбери, вовсе не мечтая поцеловать вас. Но и сказать, что споткнулся, упал, и наши губы случайно встретились, тоже не могу.

Аннабел, не выдержав, хихикнула. Прогресс.

Дерек расплылся в улыбке.

С губ уже готов был сорваться вопрос: «Болван — это я?»

Но ему показалось в высшей степени смехотворным выговорить это вслух. Да и, говоря откровенно, он не хотел знать.

Потому что если бы знал…

Если это он…

Если все эти годы Аннабел страдала по нему, а он стал замечать ее только сейчас, когда вознамерился жениться на другой, значит, судьба действительно жестока.

Найтли не мог думать об этом здесь и сейчас. Вместо этого он метнул взгляд на лиф ее платья, чтобы прояснить голову. А потом — на внушительную стопку писем в ее руках.