Клаудиа Дэйн - Секрет ее счастья Страница 41

Итак, что же она собиралась делать теперь?

Луиза не подчинилась, что было единственно верным решением, и набросилась на него так сильно, что отшатнулся на два или три шага назад и ударился о дверь, но как-то удержался за нее, поскольку был мужчиной и имел более длинные руки.

Воспользовавшись этим, Луиза дотронулась до его груди и быстро провела руками по его рукам.

Во всяком случае, это принесло ей хоть какое-то удовлетворение.

Огонек страсти и изумления, пылавший в его глазах до столкновения с дверью, был так прекрасен.

— Луиза! Хватит! — рявкнул он.

Чудесно. Сначала он целовал ее, а теперь разговаривал с ней, как буйный щенок. Такой развязки этого вечера она, конечно, не ожидала.

— Что вы делаете? — выпалил он, поправляя жилет, его пальцы задержались на шве в подозрительном волнении. Хм…

— Я думала, мы целовались, — сказала она, глядя на его руки.

— Да, — резко ответил он, — и если нас кто-нибудь видел, вы погибли.

— Я не позволю вам погубить меня, Блейкс, — сухо сказала она, его лицо казалось совсем худым в тусклом свете.

Ей это нравилось. Она подумала, что ей нравилось в нем все в этот момент.

У нее до сих пор не прошло ощущение поцелуя на губах, так же как тяжесть его тела все еще чувствовала и ее грудь, и теплое ощущение разлилось меж ее ног.

Она даже была уверена, что нечто подобное чувствовал и Блейксли, потому что он держал свои руки где-то внизу.

На самом деле это было чрезвычайно забавно, и Луиза была не из тех, кто не воспользовался бы ситуацией, когда мужчина так уязвим.

О, это было так легко.

— Вы же не имеете в виду, что перепутали меня с вашей мамой, — сказала она, покручивая свой прелестный локон, который, как она предполагала, выглядел хуже некуда, однако ничуть не волновал ее.

— Разумеется, я не…

— Или что я напомнила вам вашу мать, когда целовала вас, Блейкс, — прервала она, приближаясь.

Его пятка касалась стены, и она обошла маленькую изящную тумбочку, которая помогала сохранять дистанцию.

— Я считаю, — жестко сказал он, и это ей уже переставало нравиться, — что это имя может упоминаться только между близкими, Луиза, а вы к ним не относитесь.

— Разве? — прошептала она, вытягивая локон и наблюдая, как он следил взглядом за ее руками. — Вы могли бы это изменить.

— Простите? — прохрипел он, его взгляд снова остановился на ее лице.

Она сделала шаг к нему и удивилась, что он даже не двинулся с места. Он ослаб, как мило. Но разве это не естественно? Мужчины были так слабы, когда дело доходило до такого рода встреч. Все это знали. Вы только посмотрите на ее отца. Он становится мягким, как пудинг, когда дело касается женщин.

— Я имею в виду… Я думала, что после нашего поцелуя мы стали близки, разве нет? — сказала Луиза мягко, играя с ним, как кошка с мышью. (Может быть, поэтому у кошек всегда такой довольный вид?) — Этой близости недостаточно, чтобы считать ее… близостью? Или нужно что-то большее, Блейкс? Ведь вы сказали бы мне, правда?

Он не двинулся. Возможно, он не мог; ей бы хотелось так думать.

Она не знала, почему поцеловала его, что привело ее к этой мысли, хотя, казалось, о чем-то подобном говорила София. Считалось, что она оказывает дурное влияние на любого. Хотя Луиза полагала, что имеет крепкие правила, все же ей хотелось думать, что порочное влияние Софии отразится на ней в конечном счете.

Впрочем, у Луизы не было времени забивать себе голову в такой момент. Или вообще когда-нибудь. Рядом с ней был Блейкс, и он практически готов отдаться ей, хотя то, как его нужно было «взять», оставалось для нее загадкой.

Несмотря на то что Мелверли был конченым мерзавцем, Луиза оставалась очень наивна и неопытна в такого рода делах.

Ее вел инстинкт, в чем было свое очарование, а может быть, и нечто большее.

Не так уж и плохо.

— Это не игра, Луиза, и я не игрушка, которую вы недавно обнаружили, — сказал Блейкс, глядя на вещи более открыто, чем было принято.

Это являлось его привычкой и одной из самых раздражающих черт.

Нет, не стоит останавливаться, а то придется думать обо всем этом. В том числе и о том, был ли поцелуй с Блейксли хорошей идеей.

Лучше уж не останавливаться, это точно.

— Не вы ли мне говорили, что я должна вести себя именно так, чтобы вернуть свои жемчуга? Разве вы не это имели в виду?

— А, так это все из-за жемчуга? — сказал он, с подозрением нахмурив брови.

— А из-за чего же еще? — спросила Луиза с оттенком негодования. — Я думала, так и предполагалось, чтобы я уединилась с вами. Или условия пари требуют чего-то еще?

— Никто не видит нас сейчас, Луиза, — мягко сказал он.

Его лицо было почти полностью в тени, несколько свечей позволяли угадать только его очертания. Она была этому рада — гораздо проще нагло держаться в темноте, почему, видимо, незамужние девушки старались избегать личных встреч с мужчинами в полумраке.

— Поэтому-то, — сказала она, — я и сочла этот момент удобным, чтобы попрактиковаться.

— Попрактиковаться в чем, Луиза?

— Понятное дело, в поцелуях. Насколько я понимаю, нужно, чтобы меня видели в вашем обществе чаще, чем в чьем-либо еще. Вы выиграете пари, я получу свой жемчуг, а потом я смогу вести себя так, как мне нравится. А пока мы вынуждены проводить время вместе. Вот я и подумала, что мне стоит хотя бы научиться целоваться. Если это имеет значение…

Она до конца не понимала, зачем сказала это. Все было, пожалуй, слишком смело, возможно, необдуманно и даже опасно. Но она так устала от мужчин, унижавших ее, игнорирующих и иногда, казалось, избегающих ее общества.

Как бы было мило, если бы ее заметили. Всего лишь раз. И чтобы ее добивались. И желали. Пусть все и связано с пари, но это может быть ее лучший шанс для… для чего-нибудь. Она точно не знала, для чего, но хотела чего-то большего, чем имела сейчас, и, естественно, хотела этого с Блейксли.

Казалось, у Луизы были шансы оправдать свои ожидания.

К несчастью, она не предвидела ответа Блейксли.

— О да, это имеет значение! — мягко прорычал он. — Я не для практики. Я не пешка, которую вы передвигаете по доске, чтобы выиграть Даттона.

Он знает о Даттоне? Разумеется, она догадывалась о его подозрениях, но так бесстрашно бросать это ей в лицо — просто чудовищно. А сколько вообще людей знает о ее чувствах к Даттону?

— Я никогда не говорила…

Он сделал шаг и прикрыл ей рот рукой, а другой приподнял ее так, чтобы заглянуть в глаза.

— Когда я с вами, вы будете думать обо мне. Когда я не с вами, вы тоже будете думать обо мне. Я буду целовать вас до тех пор, пока все ваши мысли будут обо мне, о моих губах, руках, моем имени. Но я не погублю вас, Луиза, никогда. Вы будете защищены, но не от меня.