Розмари Роджерс - Любовь сладка, любовь безумна Страница 41

Мужчины начали укладываться на ночлег. Морган встал и потянулся. Джинни тупо уставилась на него.

— Поспи — через два часа мы вновь отправляемся в путь.

Джинни так устала, что едва соображала, о чем идет речь.

Два часа? Невозможно, это безумие!

Стив наклонился над ней, вновь связал руки, расстелил одеяло и, уложив девушку, сам лег рядом. Она начала сопротивляться, хотя ноги казались безжизненными и словно налились свинцом, но он прижал ее к себе, так что Джинна едва могла дышать. Морган тихо усмехнулся:

— В такую погоду лучше всего согреваться теплом друг друга.

Джинни молчала, мучительно сознавая собственную беспомощность. Он может сделать с ней все, все, что угодно. И она совершенно бессильна. Сама мысль об этом заставила Джинни вздрогнуть от страха и ужасного предчувствия, но Стив ничего не сделал, только продолжал прижимать ее к себе, пока не стало теплее. Наконец Джинни немного успокоилась и закрыла глаза.

Разбудили ее, как показалось, почти сразу же. Стив бесцеремонно тряхнул ее за плечи, поставил на ноги и бросил в седло.

Темно-синее небо едва заметно посветлело на горизонте, пока всадники, погоняя коней, мчались по узкой горной тропе в опасной близости от края глубокого каньона. Вскоре взошло солнце, и жара стала невыносимой. Она потеряла всякое представление о времени. Бандиты останавливались только для того, чтобы напоить лошадей и наполнить фляжки из крохотных горных родников. Они ели сушеное мясо, и Джинни привыкла к вкусу текилы. Мужчины не пытались изнасиловать ее, видимо, считая собственностью Моргана, и даже относились с чем-то вроде уважения к стоицизму девушки, не понимая, что причиной такого мужества является полнейшая физическая и духовная усталость, лишившая ее всех эмоций, даже страха.

Когда ее платье повисло лохмотьями, один из бандитов, лет восемнадцати, одолжил ей грязные шаровары и свободную, широкую рубашку. Он застенчиво протянул их Стиву. Остальные смеялись, отпуская непристойные шутки.

День клонился к закату; они взбирались все выше в горы, и погода становилась все холоднее. Местность вокруг была дикой и великолепной. Только накануне один из бандитов застрелил пуму из лука. Мужчины смеялись при виде страха и отвращения, написанного на лице Джинни, но очень удивились, когда она отказалась есть мясо хищника.

На ночь они остановились на маленьком плато, густи поросшем сосной и можжевельником.

Джинни привыкла подчиняться приказам, но стала Слабо отбиваться, когда Стив потянул ее в густую рощицу под добродушные шутки и подтрунивание остальных мужчин.

— Нет… не буду носить эти… омерзительные тряпки!

Стив коротко, издевательски рассмеялся:

— Предпочитаешь ехать обнаженной, как воин-амазонка? Конечно, зрелище великолепное, но, боюсь, для моих друзей искушение будет слишком велико. — Голос его изменился, стал хриплым, почти резким:

— Джинни, не трать времени на споры. Хочешь, чтобы я сорвал с тебя эти лохмотья? Насколько припоминаю, для меня не составило большого труда сделать это однажды.

— О!

Краска отхлынула от лица Джинни, она отступила назад, заметив выражение его глаз.

— Неужели ты способен даже на такое?! И смеешь напоминать об этом… теперь!

— Не доводи меня, Джинни! — предостерегающе процедил Морган, заставив девушку похолодеть от страха. — И не разыгрывай воплощенную скромность! Ты уже раздевалась для мужчин! Передо мной, Хоскинсом и, без сомнения, перед этим французским капитаном, называющим тебя своей невестой. Почему же сейчас продолжаешь играть со мной в эти глупые игры?

Он развязал ей руки, так что Джинни могла поесть, и сейчас она почувствовала, как ногти почти впиваются в кулаки от желания вцепиться в это темное, издевательски ухмыляющееся лицо, на котором еще розовели полузажившие царапины — следы ее предыдущего нападения. Она поняла, что чуть не выцарапала ему глаза.

— Игры? — в бешенстве прошипела Джинни. — Думаешь, я могу чувствовать к тебе что-то, кроме ненависти и презрения? Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! Меня тошнит от твоих прикосновений! Да, я предпочла бы стать любовницей Карла, Мишеля или любого мужчины, которого выберу, чем терпеть твои руки на своем теле, грязный полукровка!

Лицо Моргана оставалось бесстрастным, как у индейца, но глаза словно заволокло дымкой, а вокруг губ прорезались белые линии — Джинни поняла, что ей наконец-то удалось проникнуть через маску холодного безразличия и довести его до бешенства.

— Я почти готов поддаться искушению узнать, насколько велика твоя ненависть, — сказал Морган и подошел к ней, заставив инстинктивно сжаться. Но Стив только швырнул ей одежду, презрительно смеясь, когда услышал, как Джинни невольно вскрикнула. — Быстрее переодевайся, — зловеще пробормотал он, подбоченившись, — иначе я подумаю, что твоя притворная застенчивость означает нечто совсем другое!

Вспыхнув от унижения и ярости, Джинни повернулась к нему спиной и быстро переоделась, остро ощущая пристальный взгляд Стива, хотя не видела его лица.

Они снова отправились в путь. Но с той ссоры в рощице в их отношениях что-то изменилось. Если раньше она была молчалива и апатична, то теперь чувствовала, как растут ненависть и отчаяние, грозя задушить ее. Боже, как она презирала и ненавидела его! Эта ненависть разъедала душу, становилась такой же частью существования Джинни, как еда и воздух. И каждую секунду она остро сознавала его присутствие: тепло тела, когда он прижимал ее к себе, жесткость рук, когда он связывал или развязывал ее, издевательский блеск синих глаз — все тревожило и раздражало Джинни.

Она проклинала Стива, на каждом шагу сопротивлялась, так что он был вынужден силой сажать девушку в седло, заставлять есть, пить и даже ложиться рядом с собой.

— Ненавижу тебя, — поминутно шептала Джинни. — Вор, полукровка!

Когда Стив уставал слушать ее, он просто крепче прижимал ружье к ее груди, пока она не начинала задыхаться от недостатка воздуха и не принималась бессильно всхлипывать от ярости.

Они начали спускаться с гор. Мужчины исчезали по одному, просто растворялись в сумерках, а иногда, пошептавшись, сворачивали на другую тропинку. Джинни была уверена, что за этими, казалось, бессмысленными исчезновениями кроется определенная цель. Может, они потом встретятся снова, а сейчас расходятся, боясь погони? Но Джинни не понимала диалекта, на котором они говорили, и ничего не смогла узнать.

Они оказались в заброшенной пустынной местности, напомнившей Джинни Техас, и она снова начала бояться. Куда он ее увозит? Что с ней будет? Дурные предчувствия одолевали Джинни, потому что она знала — Стив хочет ее. Она явно привлекала его внимание тем, что отвергала на каждом шагу, выказывая презрение. И теперь Джинни стала для него не только заложницей-пешкой в той игре, которую он вел.