Розмари Роджерс - Любовь сладка, любовь безумна Страница 42

Они оказались в заброшенной пустынной местности, напомнившей Джинни Техас, и она снова начала бояться. Куда он ее увозит? Что с ней будет? Дурные предчувствия одолевали Джинни, потому что она знала — Стив хочет ее. Она явно привлекала его внимание тем, что отвергала на каждом шагу, выказывая презрение. И теперь Джинни стала для него не только заложницей-пешкой в той игре, которую он вел.

Когда они спали вместе под одеялом, Джинни чувствовала силу его желания, хотя Стив не делал попытки коснуться ее.

Иногда, во время скачки, его руки задевали ее грудь или плечо; по вечерам он часто умело заплетал ее спутанные растрепанные волосы. В такие моменты Джинни думала, что Стив делает это намеренно, желая причинить ей лишние страдания. По временам, когда Стив клал ей руку на бедро или живот, лаская Джинни против ее воли, девушка бешено сопротивлялась, выкрикивая угрозы, не скрывая омерзения. Но с того дня, когда Стив швырнул Джинни в лицо одежду, он не позволял себе потерять терпение и ни разу не вышел из себя.

Джинни со страхом гадала, что у него на уме, и однажды спросила Стива, когда он отпустит ее, но тот лишь пожал плечами, — Когда ты не будешь мне больше нужна, беби, — сказал ей однажды Морган, и холодный категоричный тон заставил Джинни вздрогнуть.

Теперь с ними оставались только Педро и Хуан, тот мальчик, что одолжил Джинни одежду.

В эту ночь они добрались до маленькой индейской деревни.

Хуан спешился и пошел на разведку, желая убедиться, что все в порядке, и вернулся, широко улыбаясь. Они въехали на небольшую поляну, где стояли убогие хижины под черепичными крышами.

— Мой дом, — по-испански, чтобы поняла Джинни, произнес Хуан. К этому времени она так устала, что любая лачуга показалась бы дворцом. Родители Хуана оказались очень старыми. Судя по радостным приветствиям, было понятно, что Педро, по-видимому, тоже родственник. Их предупредили о приезде Джинни; не задавая лишних вопросов, женщина повела ее к очагу, наполнявшему комнату дымом и запахами готовящейся еды.

После сушеного мяса оладьи из кукурузной муки показались пищей богов, и Джинни жадно, словно голодный зверек, поедала одну за другой, не замечая внимательного взгляда Стива. И, только подняв голову, увидела странно-задумчивое выражение на его лице. О чем он думает? Джинни тут же отвела глаза, но он подошел и протянул кружку, наполненную до половины какой-то сладкой обжигающей жидкостью.

Мужчины тихо толковали о чем-то. Младший брат Хуана, Пабло, выбежавший во двор, чтобы напоить лошадей, уже вернулся и внимательно слушал, его огромные черные глаза сверкали в темноте, словно драгоценные камни. Женщина, сидевшая рядом с Джинни, молчала, лишь искоса бросая любопытные взгляды на незнакомку. Вблизи она казалась не такой старой, гораздо моложе мужа. Но лицо покрыто морщинами, фигура расплылась, волосы растрепаны. Джинни неожиданно почувствовала прилив жалости. Что за существование? Провести всю жизнь в подобном месте, не знаю ничего, кроме тяжелого труда и вынашивания детей.

Но тут непреодолимый сон завладел ею — девушка, прислонившись к стене, заснула. Чья-то рука грубо тряхнула ее за плечи. Широко раскрыв испуганные глаза, она уставилась на Стива Моргана.

— Здесь достаточно тепло, — прошипела Джинни, заметив, что все остальные спят у огня, завернувшись в одеяла. — Тебе не нужно мое тело, чтобы согреться.

— Думаю, можно найти и другие способы воспользоваться телом, которое ты так тщательно стараешься скрыть, — тихо ответил Стив, и у Джинни все похолодело внутри.

— Нет! — злобно прошептала она, с ненавистью глядя в неумолимое лицо. — Не позволю коснуться меня!

— А когда-то позволяла, помнишь? — жестко бросил он и, силой поставив на ноги, потянул за собой. — Там, в конце комнаты, есть место, где мы переночуем. Его приготовили для старшего брата Хуана, готовившегося стать священником до того, как солдаты убили его. Там мы будем одни…

Он не договорил, но Джинни и так все поняла. Она попыталась вырваться, но хватка была слишком сильна, пальцы впивались в кожу.

От остальных их отделяла только грязная занавеска из грубой домотканой материи. Стив, по-видимому, все приготовил — в алькове горел маленький масляный светильник, на полу расстелены одеяла.

Стив отпустил Джинни и, встав между ней и дверным проемом, начал снимать патронташ и пистолеты, осторожно складывая оружие в угол. Когда он повернулся, Джинни все еще стояла как прикованная, зачарованно глядя на него глазами, похожими на осколки зеленого стекла. Что-то в ее взгляде, напоминавшем отчаяние раненого зверька, едва не заставило Стива Моргана поколебаться. Она выглядела словно уличная цыганка, со своими грязными, растрепанными волосами, падавшими ей на плечи спутанными локонами. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь под свободной рубашкой, и мысль о том, как легко она отдавалась сначала ему, потом Хоскинсу и, без сомнения, своему капитану, усилила его решимость.

— Здесь тепло, так что можешь снять одежду перед сном, — бросил он, и Джинни, словно очнувшись, яростно вскрикнула:

— Ни за что! Раньше я тебя убью!

Одним отчаянным рывком она попыталась схватить револьвер, но Стив почти небрежным движением руки опрокинул девушку на пол. Она упала и с такой силой ударилась головой, что на миг потеряла сознание.

— Прекрати сопротивляться, Джинни. Пора бы уже знать — это ни к чему не приведет.

Она почувствовала, как нетерпеливые руки срывают одежду, и снова попыталась ударить его.

Лампа напряженно отбрасывала неверный свет, и почему-то становилось все труднее выносить взгляд Стива. Измученная Джинни потянулась к одеялу, пытаясь закутаться В него и всхлипывая от страха и ярости.

— Животное! Грязный полукровка! Неужели не понимаешь, что я скорее умру, чем позволю тебе коснуться меня?!

Ненавижу, ненавижу!

Стив как ни в чем не бывало разделся и подошел к ней, Джинни открыла рот, чтобы закричать, но он с силой прижал ладонь к ее губам, вдавливая их в зубы.

— Пожалуйста, попытайся сдержать вопли экстаза. Хочешь разбудить наших друзей?

Уголки рта скривились в мрачной улыбке, но глаза оставались холодными.

Джинни попыталась сопротивляться, протестовать, но он всем телом придавил ее к полу, не давая пошевелиться, отняв руку только для того, чтобы впиться губами в распухший рот; жесткие пальцы ласкали набухшие груди.

Теперь Морган не торопился, играя с Джинни, как кошка с мышью, прижимал к одеялу, пока девушка не растратила силы в отчаянных, бесплодных попытках освободиться.

Наконец, когда Джинни почувствовала, что задыхается, а в висках настойчиво застучала боль, Морган перекатил ее на бок, зажал рот и перекинул через нее ногу, чтобы она не убежала.