Наталия Орбенина - Увядание розы Страница 42

Шторы задернуты, на мебели чехлы. Следователь задумчиво постоял около одного из кресел, провел по сиденью рукой, складки на ткани исчезли. Он медленно открыл большой платяной шкаф. Там плотными рядами висели платья, блузы, юбки, громоздилось несколько шляпных коробок. Сердюков принялся передвигать вешалки, внимательно вглядываясь в каждую вещь. Дверца шкафа жалобно заскрипела, а зеркало, вделанное в нее, отразило длинную сутулую фигуру мужчины, сосредоточенно углубившегося в святая святых женских тайн. Сухневичу, когда дело дошло до белья, панталон, лифов, корсетов, стало совсем неловко. Он кашлянул и принялся разглядывать портреты хозяйки. Бог ты мой, какая же красивая была женщина!

– А что, Герасим, не припомнишь ли ты, призрак в каком обличье явился? – Следователь вытянул зеленое платье и встряхнул его.

Роскошный шелк обрушился на пол.

И даже теперь от платья шел тонкий, но явственно ощутимый аромат хозяйки.

– Не пойму, о чем вы? – Герасим смущенно топтался на пороге комнаты.

– Когда ты увидел призрак, что было на нем надето? Саван? Или, может, вообще ничего?

– Как это ничего? Как можно-с! – Дворник с упреком покачал головой, мол, призрак хозяйки должен быть таким же добропорядочным, как и она сама. – Платье на ней было, помнится, я говорил вам, сударь!

– Правильно, говорил, только я хочу уточнить, какое платье, какого цвета?

Герасим засопел и уставился на темную ткань в руках полицейского.

– Сдается мне, что зеленого!

– Уж не это ли?

Дворник, перекрестившись, боязливо приблизился. Платье как платье, хорошее, в дорогом магазине купленное.

– Не знаю, барин, не припомню, страшно было, обезумел я, от страха-то!

– А про шляпу тоже не помнишь? – Сердюков потрошил содержимое шляпных коробок.

– Нет, барин, увольте, не знаю! – пятясь, взмолился Герасим.

Завершив осмотр, бросив последний взгляд на бесконечную череду портретов «царицы Тамары», незваные гости вышли в темный коридор. Герасим возился с ключом, в сумерках было не разобрать, который от этого замка. Как вдруг послышались легкие шаги, скрип, почудилось, словно кто-то пытается двигаться бесшумно, на цыпочках.

– А вот и наш призрак! – прошептал следователь и достал на всякий случай пистолет.

Глава 31

Ольга Николаевна несколько минут нерешительно переминалась, прежде чем, набравшись духу, ступить в парадное и нажать кнопку электрического звонка. Открывшая дверь горничная воззрилась на гостью с недоумением. Ну да, в этот дом, пожалуй, женщины-то и не ходят! Извекову проводили в нарядную гостиную и попросили ждать. Ждать пришлось долго.

И когда хозяйка соизволила выйти, Ольга поняла, что Бархатова, узнав о визите будущей свекрови, одевалась тщательней обыкновенного. Обе женщины смерили друг друга оценивающими взглядами, далекими от дружелюбия. Ольга чуть старше, обеим под тридцать. Обе юными девушками вышли замуж за мужчин много старше себя, обе стали мачехами. Какие похожие и какие разные судьбы! Ольга воплощала супружеские и семейные ценности, Матильда – вседозволенность и легкомыслие.

Извекова, внутренне трепеща, стояла, чуть опираясь рукой в перчатке на край овального стола, как будто боялась упасть.

Невысокая, по-девичьи хрупкая, затянутая в платье сиреневого цвета, так шедшее к ее светлым волосам и розовой коже. Матильда тоже постаралась придать себе эффектный вид, но от нее веяло жаром нерастраченной страсти, невыплеснутой злости, поэтому даже дома, в своих покоях, она явилась к гостье в густо-лиловом одеянии, что делало ее похожей на роковых злодеек в мелодраматических постановках. Ольга чуть улыбнулась. Несомненно, Матильда Карловна была из тех женщин, которые производят сокрушающее впечатление на мужчин. Следом за хозяйкой выбежала злобная моська и, ощущая всем своим телом враждебность посетительницы, задрожала, затявкала с тонким подвыванием, пытаясь напугать врага. Оля невольно попятилась, еще не хватало быть укушенной невоспитанной собакой! Моська обнюхала край платья и осталась сидеть поблизости, готовая в любой миг защищать хозяйку.

– Чем обязана? – сухо спросила хозяйка, жестом предложив гостье присесть. – Впрочем, я догадываюсь, что привело вас, госпожа Извекова, в мой дом.

Дамы уселись в креслах, собака прыгнула на колени к Бархатовой. Но на сей раз ей не позволили остаться. Пришлось расположиться у ног хозяйки.

– Тем лучше, тем проще нам будет говорить. – Ольга попыталась улыбнуться. – Матильда Карловна, я пришла к вам говорить о нашем сыне. Вениамин Александрович и я, мы очень обеспокоены его решением связать себя узами брака с вами.

– Но вы не мать Кирилла! Вы не можете принимать за него решения! – резко заметила Бархатова.

От резкого тона моська подняла голову и заворчала.

– Да, я не мать, вернее, не родная мать! Но я имею полное право высказывать свое мнение, и я знаю, что Кира прислушивается к нему! – с жаром воскликнула Ольга Николаевна.

– Полноте, – взмахнула рукой Бархатова. – Отчего я должна унижаться перед вами и просить вашего расположения И согласия на брак с вашим пасынком?

Я знаю, вы" – гордитесь своей добропорядочностью, тем, что никогда не изменяли своему не столь добродетельному, как вы, супругу! И что из того? Вы смотрите на меня с презрением, как на падшую тварь, но в глубине души вы мне завидуете, завидуете моей свободе, моей независимости…

– Вы ошибаетесь! Вы ошибаетесь, потому что у вас жизнь сложилась так, что вам не досталось ни любви, ни семейных добродетелей. Ольга Николаевна старалась говорить спокойно, но голос предательски звенел. Я жалею вас, но вместе с тем я еще более жалею нашего мальчика.

Ведь он еще юн! Куда вы позовете его?

Вы старше и опытней его, он наивен, как ребенок, вы играете им, как кошка с мышонком. Оставьте Кирилла, прошу вас!

Будьте благородны!

– Мне смешны ваши рассуждения!

Вы начитались слезливых книжек вашего супруга! Вы изволили выставить меня в виде жестокого и похотливого животного!

Вы ошибаетесь, сударыня! В моей душе не меньше любви, преданности и жертвенности, чем в вашей! Я люблю Кирилла и не отступлюсь!

Бархатова встала, давая понять, что неприятный разговор закончен. Собака отвратительно громко залаяла. Поднялась и Ольга Николаевна. Что ж, она почти и не рассчитывала на успех своей миссии.

– И все же, я надеюсь, что если вы действительно любите Кирилла, вы оставите его в покое, сударыня! – с достоинством произнесла она и вышла из комнаты.

Матильда метнула вслед ненавидящий взгляд и, упав на диван, разрыдалась.

Моська вскочила на диван и протяжно завыла..